Акция "Ближний Восток"

— Вернулся из дальних стран. Наслушался, болван, рассказов Афанасия Никитина, и решил повторить его подвиг. Никитин ему по пьянке пять лет назад такого наплел… уши вяли. При мне карту рисовал, с бодуна. Как этот боярский выкормыш живым-то вернуться умудрился? Да еще и с деньгами. Чуть не полкомплекса для своих дружков вчера абонировал.

— Ясно. Не до него сейчас. Бегом! Мою метлу возьмите. Время не терпит. А я тут мозгами пораскину да печь растоплю, чтоб Саламандре было куда прыгнуть.

Культурно-развлекательный комплекс «Дремучий бор», в котором растрясали мошну все состоятельные люди Тридевятого, располагался на противоположной стороне озера. Сейчас, ранним утром, там вряд ли кого можно было найти из членов синдиката, за исключением уже вышеперечисленных, но посланцам Яги повезло. В первом же зале, прямо у входа за столиком сидел министр финансов со своим неразлучным портфелем.

Работяга Чебурашка с утра пораньше проверял финансовую деятельность комплекса, старательно сверяя липовые накладные с реальными данными для определения подоходного налога с черного нала в государственную казну. Это дело у них в синдикате было поставлено строго.

— На чем прибыл? — подскочил к другу Гена. — На Горыныче?

— Угу.

— А сам он где?

— Обратно улетел.

— Жаль, — мяукнул Мурзик. — Дан сигнал аллюр три креста, — сообщил он министру финансов. — Гена, волоки его на метле к бабке и возвращайся, а я подбираю всех, кого найду, и на той же метле с ними обратно. Кто еще из наших здесь? — повернулся он к министру финансов.

— Лихо прием начал да Саламандра.

— Беру их на себя. А вы пулей, туда-обратно!

Клацая когтями по мраморному полу, Мурзик помчался в подсобки истопников.

— Эй, ты где, красномордая? — сунул он в топку нос, недовольно фыркнул, отпрыгивая от снопа искр.

— Чего тебе, ушастый? — высунулась оттуда Саламандра.

— К Ягусе мухой! Она уже печь растапливает. Аллюр три креста!

Не дожидаясь ответа, Баюн помчался дальше, в приемную народного целителя, где в прихожей уже сидело человек двадцать маявшихся с дикого бодуна гостей Жана де Рябье. Около них хлопотали банщики, пытаясь удержать страдальцев в вертикальном положении. Когда Васька ворвался внутрь, дверь кабинета как раз открывалась и оттуда выходил заметно посвежевший клиент, утирая рушником с лица сопли и слезы.

— Следующий, — раздался вальяжный голос Лихо. Он ценил свое время и, не дожидаясь хлопка двери, начал сдергивать с носа очки.

Кот этого ждал и вовремя пригнулся, одновременно отворяя задней лапой дверку пошире.

Все, кто сидел в приемной, включая банщиков, дружно сказали «Бе-э-э…», выворачивая свои желудки наизнанку.

— Со всех двойная оплата, — деловито распорядился Васька.

— За что? — попытался возмутиться какой-то боярский сынок.

— За комплексное обслуживание. Теперь вам даже очереди ждать не надо.

Кот захлопнул за собой дверь.

— Ты подсказал хорошую идею. — Лихо задумчиво теребил свои очки.

— Будешь должен. Только сейчас некогда. Аллюр три креста. Срочно к бабке. Давай через запасной выход. В приемной все заляпано.

Минут через пятнадцать — двадцать экстренное заседание Тридевятого синдиката, собравшегося пока не в полном составе, началось. Все расселись вокруг стола, пододвинутого, чтоб Саламандре лучше было слышно, поближе к печке, в которой весело трещал огонь.

— Что случилось, бабуля? — тревожно спросил министр финансов.

— Ох, ребятушки, — подперла Яга сухонькой ручкой морщинистую щеку, — чую беду неминучую. Снился мне нынче сон… — Ведьма задумалась.

Мурзик что-то азартно зашептал на ухо Лихо.

— Гы-гы-гы… — затрясся народный целитель.

— Так, все успокоились! — треснула кулачком по столу ведьма.

— Мурзик, мне потом расскажешь? — высунула мордочку из огня Саламандра.

— Я ему расскажу! — рассердилась Яга. — Тихо! Тут дело государственной важности, а они ха-ха ловят!

— Да! Я требую тишины! — стукнул портфелем по столу министр финансов. Самый ответственный из членов синдиката, после Яги, разумеется. — Рассказывайте, бабушка.

Все притихли.

— Снилось мне, что над царством-государством нашим тучи черные сгущаются. Папа появился…

Чебурашка вздрогнул.

— …бьется мечом своим богатырским с ворогами, — мрачно продолжила Яга. — Глядь, а ворогов-то впереди и нету! Зато сзади что-то страшное почуял. Развернулся — гигантская жаба перед ним. Выхватывает Папа лук тугой, пускает стрелы острые, а лук в его руках ломается. Он врукопашную. Размахнулся своей рученькой богатырской, а жаба захохотала нежабьим голосом и исчезла. Рванулся Папа вперед, глянь, а перед ним побратим его, царь-батюшка наш с царицей-матушкой и сестрицей Марьюшкой. Все трое мертвые лежат — и тишина…

— Слышь, бабуль, — слабо мявкнул Мурзик, — я хоть и люблю ужастики, но ты поосторожней. У меня сердце не железное.

Раздался стук. Министр финансов вместе с портфелем грохнулся со стула в обморок.

— Вот… и у Чебурашки уже уши поседели, — упрекнул Мурзик хозяйку.

Члены Тридевятого синдиката бросились приводить в чувство своего министра финансов методом интенсивной эликсиротерапии.