Акция в Страсбурге

Шовель побрел к гостинице. На площади Клебер он остановился закурить. Неоновая вывеска кинотеатра привлекла его внимание: «Детектив Нибель». С неудовольствием он вспомнил, что за неделю скопилась чертова уйма работы — не меньше полусотни газет и журналов. Придется завтра встать на рассвете, вооружиться ножницами и занести вырезки на карточки, иначе не управиться до приезда виртуоза Ромоло.

Но спать не хотелось. Ноги сами повели Шовеля к особняку на авеню Пэ. Там принимали гостей, из тех, что американцы называют VIS — «очень значительные особы», а швейцарцы более конкретно — «толстые затылки». Балконная дверь была приоткрыта, слышались женские голоса, ветер доносил запах сигар. Шовель стоял в тени деревьев. Странное чувство охватило его. Вот человек, у которого есть все, что можно пожелать: богатство, влияние, известность. Но до чего все это зыбко, и он, Шовель, знает это лучше других, издали наблюдая за людишками, смешно дергающимися, как марионетки на ниточке.

Итальянец ему понравился. Маленький, пухлый, с круглыми глазками, Ромоло походил на диснеевского Зайчика. Да и по характеру он был такой же беззаботный. Со вчерашнего вечера Ромоло только и делал, что ел и спал. За час до выхода он без всяких напоминаний встал, умыл лицо, размял пальцы, как пианист перед выступлением, съел бутерброд с колбасой и аккуратно разложил сверкающие хирургической сталью инструменты по многочисленным кармашкам на внутренней стороне куртки.

Оделся он в застиранный синий комбинезон, на голову нахлобучил засаленную каскетку с надписью «Срочный ремонт». В холщовой сумке у него лежал фотоаппарат «контакс» со вспышкой и обломок свинцовой трубы. В таком виде молодой рабочий не должен был никому броситься в глаза: десятки его близнецов ходили по городу днем и ночью.

Затем он проверил экипировку Шовеля. Потянул за пуговицы, тщательно завязал шнурки на ботинках, вытащил из карманов мелочь, ключи. Поведя носом, промолвил: «Сигаретте. Не есть хорошо», — и вручил Шовелю жевательную резинку.

В восемь оба были в полной готовности, но Зибель появился только в 10.05. Шовель, выплюнув сладкую жвачку, рявкнул:

— Где вас носило?

— Клиенты ели кнаки в «Одетте».

— Ели что;´?

— Страсбургские сосиски, — пояснил эльзасец. — Теперь они в кино. У вас полтора часа в распоряжении.

— Если они неожиданно вернутся, подадите сигнал фарами и постарайтесь их задержать.

— Понятно.

Они вышли с интервалом в две минуты…

На лестнице дома Лилианы никого не было. Сквозь двери доносились музыка из телевизоров, детские голоса, шаги.

Ромоло дважды щелкнул пальцами: дверь открыта.

Квартира Лилианы была обставлена очень кокетливо: комод б стиле Луи-Филиппа, пуфики, занавески в тон ковру, безделушки, саксонские статуэтки — представление о роскоши девушки из небогатого семейства. Ромоло прошелся по комнате; остановившись перед книжным шкафом, по очереди жестом фокусника перелистал книги, потом принялся за ящики комода. Шовель присел на корточки. Ничего интересного. Бумаги — старые счета, открытки, письма подружек. Из «потайного» отделения Ромоло вытащил несколько связок писем, перевязанных ленточкой. Укрепив на складной треноге «контакс», он быстро защелкал камерой.

В ванной ничего не нашлось, платяные шкафы в идеальном порядке.

Ромоло почти закончил. Шесть отснятых катушек лежали рядком на ковре. Шовель переложил их в карман. Итальянец тщательно сдул с ковра бумажные пылинки. Выключил лампу. Несколько секунд они постояли, привыкая к темноте. Все…

Зибель озабоченно поглядывал на часы.

— Ну как? Есть результат?

Шовель протянул ему катушки.

— Сможете проявить до утра?

— Да. Но отпечатать не успею. Я принесу вам портативный проектор.

— Вам лучше знать… Устали? — обратился он к итальянцу.

Ромоло отрицательно мотнул головой.

— Тогда второй адрес?

— Си, си.

— Так, — вздохнул Зибель. — Вот вам ключи от черного хода конторы. Они подходят, я проверял. Желаю удачи.

И Зибель ушел…

Дома Ромоло сменил батарейки и постучал по циферблату часов: когда? Шовель показал ногтем: два часа. Итальянец кивнул и отправился к себе в комнату. «Мне тоже следовало бы прилечь», — подумал Шовель. Он развязал галстук и устроился на диване. Потянулся было за сигаретами, но вспомнил, что Левен курит только сигары и трубку.

Связь с Лилианой, говорил Зибель, началась, когда Левен потерпел поражение на выборах. Бедный малый! В пятьдесят лет неудача ощущается особенно остро. Возраст, когда подводят итоги, а на горизонте маячит старость. Девушка, наделенная умом, может использовать эту ситуацию с большой выгодой…

Будильник, поставленный на два часа, вырвал его из дремы. Ромоло был уже на ногах и жевал таблетку амфетамина…

Машина Зибеля стояла метрах в двадцати от конторы «Ван Петерс». Самого эльзасца не было видно — должно быть, лег на заднее сиденье. Проходя мимо, Шовель тихонько поскреб по капоту. Внутри что-то шевельнулось — порядок.

Дверь черного хода открылась без скрипа — контора содержалась в образцовом порядке. Второй этаж, третий. Кабинет Левена не был заперт. Как люди уверены в себе!