Актуальные проблемы Общей части уголовного права

Уголовный закон содержит множество бланкетных норм, которые отсылают к различным правилам или другим законам и нормативным актам – например, ст. 264 УК РФ содержит указание на Правила дорожного движения, ст. 170 УК РФ – на государственный кадастр недвижимости и др. При этом данные нормативно-правовые акты не рассматриваются как имеющие прямое действие в сфере уголовно-правовых отношений[7]. Также в УК РФ содержится ст. 126 с ее простой (назывной) диспозицией, имеющей предельно высокий уровень абстракции, и сформулированная казуистическим образом ст. 141.1, описательно-бланкетная диспозиция которой состоит из 249 слов и занимает чуть ли не страницу текста. Добиться оптимального сочетания абстрактных и казуальных нормативных предписаний в одном юридическом источнике права, как правило, вообще невозможно. Намного проще найти этот баланс при наличии системы формальных источников права, одни элементы которой содержат абстрактные нормативы (первичные правовые предписания), а другие – конкретизирующие нормы (вторичные правовые предписания). Поэтому в большинстве отраслей права наиболее эффективным способом устранения указанного противоречия является конкретизация правовых предписаний с высокой степенью абстракции, которые, как правило, зафиксированы в законах, посредством принятия подзаконных нормативных правовых актов. Баланс общих и конкретных правовых предписаний обеспечивается не столько за счет сочетания абстрактного и казуального способов изложения нормативного материала, сколько посредством распределения их в законе и подзаконном акте[8].

Вполне очевидно, что «спрос» на конкретизирующие нормативно-правовые предписания, обусловленный необходимостью разрешения коллизии между нормативной типизацией и потребностью в регулировании конкретных общественных отношений, имеется и в уголовном праве. Причем так же, как и в других отраслях права, он объективно не может быть удовлетворен в рамках одного юридического источника уголовного права, что само по себе обусловливает формирование их системы, позволяющей сочетать «законный» и подзаконный уровни уголовно-правового регулирования.

В то же время нельзя не признать, что в силу известных отраслевых особенностей возможности подзаконной конкретизации предписаний уголовного закона весьма ограничены. Действующий УК РФ непосредственно допускает только один механизм подзаконной конкретизации отраслевых предписаний – конкретизацию содержания признаков составов преступлений, предусмотренных, в частности, ст. 226.1, 228, 228.1, 228.3, 228.4, 229, 229.1, 231, 258.1, в постановлениях Правительства РФ, принятых в соответствии с примечаниями к статьям Особенной части УК РФ.

Таким образом, можно сделать вывод, что многие ученые склоняются к расширению источников уголовного права, добавив в них иные федеральные законы, подзаконные нормативные правовые акты, постановления и определения Конституционного Суда РФ, решения Европейского суда по правам человека, постановления Пленума ВС РФ.

В системе юридических источников российского уголовного права происходит своеобразное «перераспределение сил»: на фоне прогрессирующей деформации УК РФ ощутимо возрастает значение других источников (в частности, постановлений и определений Конституционного Суда РФ, решений Европейского суда по правам человека и постановлений Пленума Верховного Суда РФ). Наиболее полное исследование по данному вопросу проведено К. В. Ображиевым в его докторской диссертации на тему «Система формальных (юридических) источников российского уголовного права».

В результате исследования решений Конституционного Суда РФ указанный автор приходит к выводу, что постановление Суда о признании уголовно-правовой нормы полностью либо частично противоречащей Конституции РФ реализует функцию так называемого «негативного правотворчества» и равносильно принятию федерального закона о внесении изменений в УК РФ или иной закон, содержащий уголовно-правовые предписания. При этом такое постановление обладает свойством самодостаточности, т. е. действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами. Поэтому законодательная отмена уголовно-правовой нормы, не соответствующей Конституции РФ, не требуется, так как эта норма становится недействительной с момента оглашения постановления Конституционного Суда РФ.