Актуальные проблемы современной русской литературы: Постмодернизм

Подобное фразостроительство можно квалифицировать как «сублимацию подавленных стремлений», как проявление своеобразного комплекса неполноценности. Если следовать известному утверждению С. Т. Кольриджа о том, что поэзия — это лучшие слова, стоящие в лучших местах[46], то, конечно, В. Вишневский безнадежно испортил пушкинскую светлую строку, надругался над святыми чувствами. На первый взгляд, В. Вишневский строит свое одностишие на эффекте неожиданности да и только, но тем не менее возникает новый литературный факт из подобного сочетания несочетаемого, соединения разноуровневых эстетических конструкций, такая перемена контекста обостряет стихотворное высказывание или вообще придает ему новый смысл, травестийный, пародийный, иронически-сниженный, комический, но никак не по отношению к Пушкину. Пушкинское стихотворение к подобному новому результату творчества современного поэта не имеет никакого отношения. Пушкин есть Пушкин, а Вишневский есть Вишневский. И с места они не сойдут. Это знаки культурного универсума, но находятся они даже не на разных уровнях, а в разных нишах.

Всеволод Некрасов пользуется этим же приемом, решая свою оригинальную художественную задачу:

Я помню чудное мгновенье
Невы державное теченье
Люблю тебя Петра творенье
Кто написал стихотворенье
Я написал стихотворенье.

«Поэт живет в неэвклидовом пространстве, а там он действительно написал любое стихотворение»[47].

Этот ряд «заимствований» можно продолжать бесконечно долго, но воспринимать следует не как литературную забаву, развлечение или эпатаж, а как явление принципиального уровня, которое можно понять, только ответив на вопросы: какова цель подобных «экзерсисов» с чужим текстом, на каких уровнях работают постмодернисты с литературной традицией, каковы способы и приемы использования вторичного литературного материала. Все это в конечном итоге позволит прояснить типологическую картину постмодернизма, классифицировать не только сходные явления, но и контрастирующие направления, оппозиционные по отношению друг к другу.

Заслуживают внимания размышления И. Северина о принципах организации поэтики постмодернистами, которые напоминают строительство дома из обломков погибшего корабля. Произошла буря, корабль потерпел крушение, его вынесло на берег. Без инструментов, без ремесленных навыков, то есть без сознательно отрицаемого литературного опыта автор, как новый Робинзон, начинает громоздить чудовищную постройку из того, что под рукой. Дверь становится окном, иллюминатор камбуза унитазом, корабельный флаг полотенцем для ног. Исследователь определяет основные признаки постмодернизма: разрушение чужого текста, строительство из чужого материала, использование вещей не по назначению[48].

Легче всего объяснить деструктивное отношение к чужому произведению тем, что авторы не в состоянии создать свое из-за отсутствия элементарного мастерства, литературного опыта, вкуса, культуры. Понимание и признание этого не объясняет природы постмодернизма, поскольку при всех упреках во вторичности, эпигонстве, подражательности, иронически-сниженном подтексте, пародийно-травестийном отношении к классической традиции в их творчестве заложен эстетический потенциал, который обусловлен не только неожиданным эффектом сочетания несочетаемого.

Д. Пригов, формируя сознание своего героя в точном концептуальном соответствии с поэтикой графомана, организует текст таким образом, что сквозь набор банальностей, избитых штампов, осколков разрушенного жанра просвечивает собственный смысл: восхищение жизнью, тоска о нереализованной гармонии человека и истории, прошлого и настоящего, попытка восстановить утраченную поколением генетическую память:

Краешком уха, зернышком глаза,
Вспоротой полостью рта
Жизнь подымается розой Шираза,
Ошеломляя с утра.
.......................................
В наших жилах вовсе не водица,
Вовсе и не кровь, похожа хоть,
Как у вещей птеродактиль-птицы,
В наших жилах Древняя Махроть[49]

.

Приговская Махроть оказывается некой плазменной субстанцией, принимающей причудливые очертания: и зверь, и красавица, и тиран, и чудовище, дурные помыслы и красота, зло и добро:

Нежно-поющая, густо-щипящая,
Рвущая мясо в лохмоть,
Вот она, вещая жизнь настоящая,
Именем Бога — Махроть
Всея Руси.