Аку-аку

В итоге мы сильно продвинулись к цели, лег на место второй кусочек мозаики. Оказалось, что создатели красивых стен инкского стиля, появившихся в первый период, не были авторами исполинских бюстов из Рано Рараку, которые прославили на весь свет остров Пасхи. Они высекали изваяния попроще, с круглой головой и огромными глазами, когда из красного туфа, когда из черного базальта, но также из серо-желтой породы, что стала такой популярной во втором периоде. Первые статуи подчас были не выше человеческого роста, и ничто их не роднит со знаменитыми великанами, если не считать, что руки всегда занимают строго определенное положение на животе, пальцами друг к другу. Зато эта особенность типична также для многих доинкских изваяний на материке и для статуй ближайших островов Полинезии.

Наконец-то нам удалось развязать язык немым пасхальским истуканам. Первыми заговорили униженные безголовые фигуры, замурованные в стены, за ними нарушили молчание и гордецы, дошедшие и не дошедшие до аху. Каменные статуи вместе со стенами принесла на остров струя извне, извне пришли и замысел, и умение. Малые идолы, которых потом сунули в кладку, безголовый красный истукан в Винапу и коленопреклоненный великан, лежавший под щебнем у подножия Рано Рараку, — все они относились к первому периоду. Его сменил второй период, когда местные ваятели выработали свой более тонкий стиль. Появились исполины с рыжими волосами, они увенчали переделанные стены. Копился опыт, и статуи становились все огромнее. Те, что встали на стены, уже были достаточно велики, по дорогам шли еще большие, не говоря уже о некоторых — колоссах, что стояли у подножия вулкана и ждали, когда им отшлифуют спины. И всех громаднее был гигант ростом с семиэтажный дом, которого не успели завершить и отделить от породы.

Чем бы все это кончилось? Где проходила граница невозможного? Никто не знает. Ибо раньше чем была достигнута эта граница, произошла катастрофа, положившая конец параду каменных богатырей, и они пали ничком на землю. Пали потому, объясняли нынешние пасхальцы, что ведьму обделили омаром. На самом деле речь шла, пожалуй, о более скоромной пище, ведь шествие истуканов прекратилось, когда наступил третий период и началось шествие каннибалов.

Современные пасхальцы — потомки воинственного племени, победившего в третьем периоде. Наверно, приход на остров их полинезийских предков, завершивший победоносное движение с пальмовых островков на западе, был далеко не мирным. Недаром мы услышали от современных пасхальцев сказания о схватках, о поверженных статуях, о поре, когда рубила поражали живых, а не каменных людей. Во всем этом непосредственно участвовали предки нынешних островитян. И хотя ныне на острове царят мир и согласие, третий период еще не совсем кончился.

Глава пятая. Секрет длинноухих

Жизнь лагеря в Анакене шла своим чередом. Наше сверкающее белизной судно у входа в бухту стало как бы частицей острова, твердым ориентиром вроде птичьих базаров у побережья. Еще ни один корабль не задерживался так долго у берегов Пасхи. Разве что те, которые, напоровшись на скалы, легли на дно, укрытые от пассата многосаженной толщей воды. Когда ветер с моря слишком уж сильно трепал брезент палаток, стюард спешил на корабль за дополнительным запасом продовольствия, потому что в такую погоду капитан иногда гудел сиреной и сообщал по радио, что вынужден уйти. Он вел судно вдоль побережья и укрывался за мысом под скалами у подножия Рано Рараку, где мы бросили якорь в первый раз. День-два залив у лагеря пустовал; смотришь на хорошо знакомую картину, а в ней чего-то недостает. Но вот, выбравшись утром из палаток — стюард будил нас стуком в сковороду, — мы опять видим на положенном месте качающийся под лучами утреннего солнца корабль.

Мы обжили наш солнечный лагерь, он был для нас своего рода постоянной якорной стоянкой, куда мы возвращались из вылазок по острову. Завидишь белый корабль за черными скалами и зеленые палатки на желтой траве и желтом песке под упирающимся в горизонт голубым небосводом, и сразу чувствуешь себя дома. Конец трудовому дню, прибой зовет искупаться, и стюард колотит в сковороду, предлагая отведать вкусный обед. После обеда мы располагались кучками на траве и беседовали в сиянии звезд или яркой луны. Кто-то сидел в палатке — кают-компании, при фонаре читал, писал или заводил патефон, кто-то седлал коня и уносился вскачь через гребень пригорка. Сойдя на сушу, моряки стали завзятыми ковбоями, второй штурман играл роль шталмейстера, и площадка древнего святилища у палаток напоминала цирковой манеж — кони ржали и дыбились, ребята собирались в гости в деревню Хангароа. Нетерпеливый юнга решил сократить путь, махнул через осыпь и сломал руку, пришлось врачу заняться им. Но чего не сделаешь, чтобы поскорее добраться, когда тебя манят звуки настоящей хюлы.