Акула пера в СССР

Дом печати не поражал размахом. Трехэтажный, довоенной еще постройки, в очень приятном месте: на площади Ленина, рядом с драмтеатром и парком имени Луначарского. Здесь были паркетные полы, деревянные перила на лестницах, картины из жизни революционеров, партизан и подпольщиков – на стенах – и высокие потолки с лепниной и хрустальными люстрами.

В секции ОблЛИТа было всего три кабинета, и у Веры Павловны – самый маленький. И в нем сидел некто: солидный, толстый мужчина с двойным подбородком. Он перебирал какие-то бумаги и жевал губами.

– А, Белозор? Садитесь. Хотите карамельку? – он придвинул ко мне вазочку с конфетами. – Возьмите сколько угодно, хоть две. Не возьмете? Ну и зря, а я возьму… Верочка, налей нам чаю, индийского. Да-да, спасибо, можешь быть свободна.

Вера Павловна пискнула и исчезла за дверью. Вот оно как можно, оказывается…

– Мы на тебя поставили, Гера, – он уже начинал меня бесить, – так что не наделай глупостей. Эта твоя «полевая журналистика» может стать для тебя или трамплином на самый верх, или ямой – о-о-о-очень глубокой. Веди себя разумно, не наговори лишнего – и всё у тебя будет…

– Кхм… Простите, не знаю, с кем имею честь… – я отставил чашку с чаем в сторону. – Я понятия не имею, о чем вы говорите. Поставили, не поставили – я не подставка, чтобы на меня чего-то ставить. Там скоро заседание клуба начнется, хочу послушать коллег. Разрешите?

Я встал и взялся за дверную ручку.

– Ну-ну, Белозор. Молодой, горячий, инициативный… Может быть, из тебя и выйдет толк, если гонор твой дубровицкий не помешает. Вот это тебе во время выступления пригодится, лови! – он швырнул мне что-то, и я поймал инстинктивно.

Вот ведь гад! Швыряться бутылкой «Боржоми» – это просто кощунство! Как теперь я ее открою – зашипит ведь и плеснет наружу. Какой мерзкий человечишко…

* * *

Выход я нашел – на столе у президиума тоже стоял «Боржоми», и я незаметно подменил одну из бутылочек, чувствуя себя героем компьютерной игры «Как достать соседа». Особенное удовольствие я получил, увидев, что толстый солидный тип уселся как раз напротив заряженной минералки!

Судя по табличке – некто Кучинский, из обкома. Наверное, один из тех влиятельных товарищей, о которых говорила Уханова. Хотя какое дело обкому до такой мелкой пташки, как я? Вопрос непраздный…

Заседание началось, и, честно говоря, я был приятно удивлен. Председательствовал и модерировал редактор «Гомельской правды» – Владлен Родионович Шестипалый. Бодрый такой товарищ лет пятидесяти, уверенный в себе, аккуратно выбритый и подстриженный. Ну, и красноречивый, с широкими жестами хозяина жизни.

Обсуждали вещи практические, не чинясь. Докладчики рассказывали о своем опыте работы: селькором, спецкором, фотокором, с мест звучали вопросы, уточнения. Господи, да одна приятная женщина лет тридцати, ухоженная и хорошо одетая голубоглазая брюнетка, рассказывала нам о невербальном общении, языке тела и всём таком прочем, что было очень модно в мое время! А штатный фотограф «Гомельской правды», худой и веселый дядечка по фамилии Кац, вполне себе доходчиво разъяснял принципы работы со стандартной редакционной фотоаппаратурой, можно сказать – на пальцах. В общем, предки не лаптем щи хлебали!

Потом были вопросы, которые до начала заседания Клуба на бумажках писали начинающие журналисты и присутствующая молодежь и передавали в президиум. Матерые писаки и акулы пера из ведомственных и областных газет и журналов отвечали на них – запросто, своими словами. Товарищ Кучинский тоже несколько раз брал слово – рассказывал за политику партии и моральный облик советского журналиста.

– Ну что ж, мы, кажется, сказали всё, что могли. Повестка дня с нашей стороны исчерпана… – Шестипалый откупорил «Боржоми», налил воды в стакан и вкусными глотками выпил его до дна. – Предлагаю сделать перерыв на полчаса, перекусить, оправиться – и дадим слово товарищам из регионов!

Кучинский, глядя на Шестипалого, сглотнул и потянулся к своей бутылочке. И – о да! – нахреначил себе минералки на рубашку, штаны и пиджак и принялся вытираться носовым платком, матерясь одними губами.

– Перерыв! – хлопнул в ладоши редактор «Гомельской правды».

Журналистская братия живо отреагировала на его предложение и ломанулась прочь из зала – штурмовать туалеты и буфет. А я морально готовился. Ща-а-ас, Чебурашка скажет речь.

* * *

– Текст должен быть интересен читателю, – начал с места в карьер я, – прежде, чем говорить о высоких материях, нужно убедиться, что нашему читателю вообще интересно смотреть на то, что мы написали!