Акула пера в СССР

Хватит с меня и одной амфоры. По крайней мере, пока. Тут бы в себя прийти да живым остаться, а то мало ли – заработал сотрясение, останусь на всю жизнь контуженым! Мне хватило ума поснимать с гвоздей бинты, чтобы вешки не были такими заметными. Нашарить их и без металлоискателя можно, но обнаружить случайно – вряд ли. Небольшую воронку от взрыва я засыпать не стал – если его слышали и обратили внимание, то прибегут и придется объяснять, что к чему. А так, хотел мусор закопать, ткнул лопатой – подорвался. Бывает! Повезло – живой.

Думал я всё это вяло, туго… По-хорошему нужно было выбираться к людям, ехать к врачу, но хотелось только одного – лечь и полежать. А какая на хрен разница, где лежать – в палатке или дома на кровати? Правильно, тут, в палатке, воздух чистый и нервничать никто не будет.

* * *

– Алло! Алло! Соломин? Это Белозор! – я стоял в телефонной будке и закидывал в щель таксофона одну монетку за другой.

Не денарии, конечно, закидывал – копейки.

– Чего орешь, Белозор? – его голос доносился до меня как через слой ваты.

– Контузило! Я нашел кое-что, очень важное! Слышишь?

– Это ты не слышишь, горе луковое! Я всё прекрасно слышу, меня-то не контузило!

– А? Что? В Лоев приезжай, – продолжал надрывать связки я. – В Ло-ев! Слышишь?

– Слышу, чтоб тебя! Тебя половина отдела слышит, чудо в перьях! Что ты там опять устроил?

– Подорвался! И нашел что-то! Но я живой, приезжай в Лоев, я у музея подожду столько, сколько надо!

– У Привалова отпрошусь и приеду. Никуда не уходи!

– А? Да, буду тут, только за мороженым отойду!

– Белозор!

– А?

– Ты – настоящая заноза в заднице, знаешь?

– Что?

– Уши на что? Жди давай!

Орал я действительно громко, потому как скопившиеся у телефонной будки лоевчане смотрели на меня как на дебила. В общем-то, я на него и был похож: прическа, лицо и одежда мои пребывали в самом плачевном состоянии. Даже милиция подходила, но удостоверение журналиста их успокаивало, по крайней мере – пока.

Я вышел из будки, и туда сразу же заскочила какая-то дебелая ушлая тетка: она сообразила, что я накидал денежек больше, чем проговорил, и решила пообщаться с кем-то на халяву. Но мне было, в общем-то, наплевать. Заметив на противоположном конце площади киоск «Белсаюздрук» – он же «Белсоюзпечать» и лоток с мороженым, я двинул туда.

– «Маяк» дубровицкий есть у вас? И «Прафсаюзны Час»? – Никаких ошибок, по-белорусски «Профсоюзное Время».

– Чего орешь, ирод? – продавщицу аж перекосило.

Я забрал газеты и решил, что мороженое буду покупать молча. Там за прилавком стояла молодая худенькая девочка – может быть, студентка летом решила подработать, и кричать ей в лицо мне не улыбалось. А вот улыбаться – улыбалось! Надеясь, что после контузии у меня мимика в порядке, я пошел за эскимо.

* * *

– И что пишут? – гаркнул мне в самое ухо капитан, так что я подскочил с парапета и чуть не врезал ему газетой по роже.

– Чего орешь, ирод? – вспомнив фразу ларёчницы, вызверился я.

– Вот ты как заговорил! – Соломин усмехнулся. – Ваши документы, гражданин! Вид у вас больно подозрительный!

– Шутник, однако! Тащ капитан, я клад нашел. Килограммов на пять или десять серебра.

– Шо? – Я обожал это выражение его лица.

Квадратные глаза в исполнении Соломина – это нечто. Как будто это его контузило, а не меня.

– А с мордой лица что? – спросил милиционер. – На чем ты там подорвался?

– Так хрен его знает, тащ капитан! Явно что-то маломощное, иначе бы меня там на сотню маленьких медвежат размотало, и не было бы больше Геры Белозора… Я ж так и нашел те монеты – ямку для мусора копал, оно как жахнет, я в полном опупении, а потом смотрю – клад!

– Монеты?

– Монеты. Кувшин с монетами. Ну, я не разбивал его, так, парочку достал. Денарии византийские…

– Да хоть пипы суринамские! Ты ведь врешь как сивый мерин, Белозор.

– Вру, – согласился я, – но как версия – пойдет. Я, как честный советский гражданин, намереваюсь сдать клад государству и получить свои двадцать пять процентов. Для этого мне нужен протокол, бумага какая-то, акт приема-передачи материальных ценностей – я понятия не имею, как это делается. Ты у нас милиционер.

– Та-а-ак… Ладно. Что намереваешься как гражданин, я понял. А как журналист Герман Белозор ты что намереваешься?

– Конечно, статью! И интервью с ведущим археологом области Богомольниковым! И письма во все инстанции – мол, как это мы летом сюда с истфака Гомельского университета экспедицию не пригласим?

Соломин снял фуражку и тяжко вздохнул.

– Скажи честно – там еще что-то есть?

– Ну, как тебе сказать… Ну, не знаю я точно. Но вроде как горшок-другой с гривнами и ювелиркой должны быть. Только нужны саперы.

-..ять, – сказал Соломин.

Глава 23, в которой кто-то получает подарки, а кто-то по морде

Стельмах сидел прямо в моем кабинете и укоризненно смотрел мне в глаза.