Акула пера в СССР

Чтобы не проходить мимо Дома культуры по пути на остановку, пошел пешком. На школьном дворе СШ № 2 было тихо — последний звонок отгремел, шли выпускные экзамены, ребятня помладше разъехалась по деревням или в пионерлагеря. Меня обогнала телега, запряженная красивой, ухоженной лошадью, грива которой была заплетена в косички. На сене в повозке сидел дед в свободной рубахе и соломенном капялюше и бабушка в ярком платочке — оба симпатичные, как с картинки! За телегой бежали три мелкие псинки, перебрехиваясь с хвостатыми обитателями окружающих дворов.

По небу проплывали белые облачка, вся природа вокруг уже вполне была готова к лету — изумрудно-зеленая трава, пышные клумбы, сочные листочки… В общем, хороша Дубровица в это время года! А вот тротуары — не хороши. Нет почти никаких тротуаров — нигде, кроме Советской. Так, тропинки вдоль обочин…

Рынок встретил меня шумом и гамом. У ворот продавали утят, цыплят и кроликов, предлагали котят и щенков — абсолютно бесплатно. Какой-то смуглый шкет сидел верхом на козе и держал ее за рога, не давая животинке сбежать, и громко кричал:

— Купите козу, отличную козу! Посмотрите, какие у нее добрые глаза!

Глаза у коз вообще-то ни разу не добрые. Они ужасные. Эта еще и характером обладала явно скверным — все время пыталась вырваться и взбрыкивать… Хотя я тоже, наверное, взбрыкивал, если бы на меня уселся какой-то шкет.

На территории рынка бабули продавали семечки, свежую зелень, сухофрукты, молочные продукты.

Мужички-синюки торговали железячками, детальками, инструментами и прочей мелочовкой. Взгляд зацепился за одного, довольного молодого — перед ним лежали самодельные ножи на деревянных ручках, деревянные же киянки, тиски, напильники — всё самопальное, на вид добротное и надежное. «Кастет!» — выдала память Германа Викторовича. Вот где он его приобрел!

Я подошел к мужичку, краем уха слушая разговоры бабулек-конкуренток. У одной были тыквенные белые семечки, в полотняном мешке, у другой — подсолнечные, в двух ведрах.

— …пожарю, а потом ноги грею. Разве в мешке удобно ноги греть? — донесся до меня обрывок фразы. Я волей-неволей глянул на ноги торговки с ведрами и вздрогнул, отметив варикозные вены и грибок на пальцах, которые виднелись сквозь декоративные прорези в сандалиях.

— Шо, проняло, Гера? — мужик-синюк даже подался навстречу, — Я у этих бисовых баб даже хлеба в голодный год не попрошу. Всё у них с примухами и забобонами… Ведьмы, все через одну!

— Да и черт бы с их примухами, но вот ноги в семках греть — это бесчеловечно и антигуманно!

— Гы-гы, — сказал мужик. — Если б ты знал, что вытворяет Никифоровна с сывороткой, ты бы на рынок и вовсе ходить перестал.

Я замолчал, озадаченный. Чего такого могла вытворять неведомая Никифоровна с побочными продуктами творожного производства?

— Так ты как: прогуляться или по работе, может? Или ко мне лично?

— Да я к Гаврилице, ну и в ателье… А тебя увидел — вспомнил, что припас мой в отделении милиции остался, вот я и…

— Тш-ш-ш-ш! — сказал синюк. — Постой здесь, товар посторожи.

И вдруг исчез. «Недзе быу, и раптам зник!»

— Ён калдун! — сказала бабка с тыквенными семечками. — Ведьзмак, шэпча на свае нажы!

— Шепчет, как есть шепчет, — сказала та, что с подсолнечниковыми. — Поплюет, пошепчет, и приходит человек покупать сразу.

— Ну, я не за ножом пришел, — сказал я.

Мужичок появился у меня за спиной так же внезапно, как и исчез.

— Тебе — пятерка. За каждый. Легкие, удобные — как раз на твою лапищу. Алюминий!

Охренеть, чуть не десятая часть зарплаты — долой! Пора искать клады, Гера! Вот на выходных и поеду. Деньги летят пулей!

— А вы на них не шептали? — уточнил я.

— Кх-х-х, — подавился смехом мужичок. — Деньги давай! Потеряешь — приходи за новыми. А то нож возьми? Хочешь — выкидуху?

— Не, выкидуху не хочу, — я попрощался и пошел к вывеске «Ремонт и пошив обуви», откуда слышались залихватские балканские мотивы, летящие из раструба граммофона, стрекот швейной машинки и запах сапожного клея.

Гаврилица — гладко выбритый смуглый мужчина с асимметричным лицом — сидел в металлическом вагончике с распахнутыми настежь дверьми в обеих его торцах, слушал шипящий граммофон и разглядывал подошву каких-то невероятных размеров.

— Доброго и приятного дня, — сказал молдаванин и вытер руки о передник. — Чем могу быть полезен?

— И вам доброго дня! — я улыбнулся как можно шире. — Вы делаете обувь на заказ? Ну, если я покажу вам эскиз, можете пошить?

— Я всё могу, — на его лице появилась какая-то неопределенная гримаса, — но не всегда хочу. И не всегда имею материал.

— Ну так я ж не за бесплатно, — в моей руке появился кошелек и как можно более подробный рисунок полюбившихся мне кроссинговых «гарсингов». Отличные боты, прекрасная модель — и без всяких финтифлюшек.

— Запросы у вас! — сказал молдаванин. — Но идея интересная. Правда, с подошвой будут трудности. А материал какой? Замша?

— Замша.