Акулу еще не съели!

Рядом с ним восседал Адик Шилькгрубер, более известный по партийной кличке — Гитлер. Тот в пику Йосику был в косоворотке, шароварах, красных сафьяновых сапогах и с тульской гармошкой.

Потом шел то ли Мао, то ли Пол-Пот. М-р Хаггард решил, что, скорее всего, это был и тот, и другой одновременно (все-таки это сон, а во сне все может быть).

На голове у него (них) была бескозырка с надписью «Гвардейский Ледокол Ленин Брежнев», на теле рваная тельняшка с пулеметными лентами крест-накрест и вареные штаны на босу ногу, из многочисленных карманов которых торчали наганы, гранаты и цитатники.

Шестой член инквизиционной комиссии имел много имен: себя он именовал Лучезарным, Луноподобным или, по крайней мере, на худой случай, Лучшим в мире. В народе его звали запанибратски Тухлым Лу, официально же он был известен как последний Тиран цивилизации из созвездия Геркулеса.

Цивилизация та была кошмарная, построенная на людоедстве и членовредительстве. Когда она сама себя уничтожила, то на помощь к ней не пришел никто (кстати, помощи они и не просили, а до последнего момента продолжали угрожать всем мирам подряд и подло рассылать корабли-призраки со всевозможными вирусами на борту, которые до сих пор попадаются на звездных тропинках).

Он не был гуманоидом. Сказать одет он был или нет не представляется возможным, так как поверхность его тела, скорее — туши, была вся в черных масляных складках. Ее покрывали круглые блестящие пластинки. Время от времени они отодвигались, и из-под них выливалась коричневая зловонная жидкость. Потому-то кресло Тухлого Лу стояло в огромном тазу, наполовину наполненном этой жидкостью.

Это чудовище было украшено белой люминесцентной татуировкой на груди: «Миру-Мир».

Было еще седьмое кресло, но оно пустовало.

Перед пустым креслом стояла на подставке табличка с надписью «Хомейни». А на ней на шнурке висела еще одна табличка: «Ушел на базу».

Шесть злодеев молчали. Тот, который был с кочергой в левой руке, меланхолично наигрывал на маленькой дудочке (которую он держал в правой руке) какой-то грустный восточный мотив, очень похожий на «Хала на гива», Гитлер подыгрывал ему на гармошке, а все остальные рассеянно притопывали им в такт, не отставал и Тухлый Лу, прихлопывая своими блестящими клапанами.

Первым нарушил молчание дядюшка Джо:

— Товарищ Хаггард, почему вы так не любите товарища Моррисона? — с сильным восточным акцентом произнес он, и начал прикуривать трубку.

— А за что мне любить эту азиатскую желтопузую обезьяну? — дерзко простонал м-р Хаггард и сплюнул на лысину кочегару с дудкой.

— Если следовать вашей логике, значит, я тоже, по-вашему, обезьяна? — товарищ Сталин начал медленно прохаживаться вдоль кресел:

— Ведь я родился на Кавказе. А Кавказ, как вам наверняка известно, находится в Азии? Скажите, товарищ Хаггард, а наш китайский друг тоже, по-вашему, обезьяна? Не много ли вы на себя берете, товарищ Хаггард?

М-ру Хаггарду было тяжело говорить: ему в нос шибал едкий смрад от горелых пяток и тазика Тухлого Лу. Но он все же отвечал:

— Насчет вас, товарищ Сталин, я ничего не хочу сказать, а ваш так называемый друг не просто желтопузая обезьяна, но еще и кровавая!

Мао/Пол-Пот стащил с себя бескозырку и, засунув ее под мышку, сложил ладоши перед собой. Затем, с подобострастием глядя на Джо, начал согласно кланяться и гнусно лыбиться.

Тут вмешался неизвестный субъект:

— Я ничего не понимаю! К чему весь этот базар, Иосиф Виссарионович? Я же вас просил, только о деле, и никаких лирических отступлений. Вы так договоритесь до того, что и я тоже грязная волосатая еврейская обезьяна, о чем я прекрасно осведомлен еще с детства.

Сталин на секунду остановился, поигрался с трубкой и, как ни в чем не бывало, обратился к неизвестному:

— Товарищ Хаим Абрамович, мы хорошо помним ваши замечания. Спокойно играйте на своей дудке. Мы будем и дальше под нее вытанцовывать!

И как-то тихо так, по-отечески засмеялся.

Тут взорвался Иоанн, прослывший Грозным, и заорал высоким противным голосом:

— Нет, пусть он скажет, почто он Моррисонку обидел!!!

И затрясши своей козлиной бородой, швырнул эскимо в м-ра Хаггарда.

Эскимо не долетело до великомученика и попало на голову Хаиму Абрамовичу.

Тот тут же перестал играть и, соскоблив с головы мороженое, стал слизывать его уже с руки.

— Ну что пристали к человеку? Может, это жена науськала его на Моррисона? — неожиданно пришел на помощь Гитлер и заговорщически подмигнул м-ру Хаггарду из-под косой челки.

— Кстати, а жена-то у него еврейка! И сынок у него жиденок! — ехидно подсказал Хаим Абрамович, с аппетитом кушая чужое мороженое.

— При чем тут бедные евреи?! — отмахнулся от него Гитлер и заиграл на трехрядке вальс «На сопках Манчжурии».