Акулы из стали

И зачем, скажите на милость, мне знать, что Леонардо Да Винчи рисовал губы Моны Лизы двенадцать лет, или что хамелеоны никогда не меняют цвет в зависимости от окружения, если мы сейчас обсуждаем, кто и как прикрывает друг друга во время самохода? И, конечно, прикольно, может быть, знать, что дырка (отверстие по-нашему, по-инженерному) в точилке для карандашей называется «патрон» или что в космосе невозможно плакать (ну это и так любой понимает с мало-мальским средним образованием), но как это поможет мне решить вот эту вот матрицу, которая, сука, ну никак не подгоняется к ответу в задачнике!

Привыкли все к этой Славиной странности, конечно, и никого она явно и открыто не раздражала. Но вы же понимаете, что если ты умничаешь постоянно и не к месту в замкнутом коллективе людей, получающих высшее образование, то рано или поздно кто-то да подловит тебя на какой-нибудь мелочи.

– У осьминога прямоугольные зрачки! – объявил как-то Слава, когда мы вшестером сидели на лабораторной по теоретическим основам электротехники и лампочка на другом конце цепи никак не хотела загораться.

– Ну и хули? – встрепенулся Слава, который из Севастополя. – У козы тоже!

И такой, знаете, весь засиял лицом сразу, как, например, если вы играете в карты и у вас на руках одни «пики», а все ходят, как назло, в «бубны» и уже давно догадались, что у вас одни «пики» и пощады ждать уже не приходится, а тут какой-то лошок раз – и зашёл в пики… И все такие: «Ну ты и ло-о-ох!» А вы такой: «Идите к папочке, курочки, папочка вас сейчас щипать начнёт!» И лицом так сияете сразу и плечи расправляете на такую ширину, что и не предполагалась в вашей конституции.

– Да ладно? – удивился Слава из МГУ.

– Шоколадно! – аргументированно ответил ему Слава из Севастополя.

Слово за слово – решили проводить следственный эксперимент, потому, как Гугл тогда ещё не изобрели, а в научной библиотеке спрашивать книжку с фотографиями коз как-то никто не решился, несмотря на всю решительность.

Прямо за забором училища ютились несколько лачуг, в которых жили старички и старушки и пасли этих коз регулярно и даже на нашем стадионе. Не каждый день, но раз в неделю точно. Можно было бы и подождать до следующего выпаса, но истина – это вам не Белоснежка: она, лёжа в гробу, ждать вас не будет безмолвно, а свербить между ушей начнёт прямо сразу, как только вы вслух пожелаете её установить в группе из более чем двух человек. Ну и ещё остальные начнут вас подзуживать – какие, мол, вы корсары, если вам даже в козлятник к дедушке вломиться слабо…

«Да кому слабо-то? Вот вообще не слабо ни разу!» – это вы сейчас прослушали увертюру к последующим этим же вечером событиям в двух коротких актах без антракта.

За часик до вечерней поверки сплочённая группа из двух Слав перемахнула через забор, забралась в ближайший козлятник и начала проводить следственные мероприятия. Севастопольский Славик зажимал козла коленями и держал того за рога, хотя козёл особо и не сопротивлялся. Хоть какое-то да развлечение в монотонной козлиной жизни, правильно? Славик из МГУ чиркал зажигалкой перед козлиной мордой, пытаясь заодно открыть тому глаза.

– Вы что, вахлаки, козла моего ебёте? – послышался старческий голос из дверного проёма, и кол так зловеще тукнул об косяк.

Тук.

Неловкую паузу нарушил дуэт запротестовавших Славиков:

– Фу-у-у! Дед! Ну фу-у! Ну ты совсем дурак, что ли, блядь!

– Охуенно девки пляшут, – почесал дед в затылке. – Они, значит, вокруг козла моего в темноте вьются, а дурак – я?

– Ну дед, ну как тебе такое в голову-то твою лысую это вошло-то!

– Не, ну а что мне туда должно было войти, пучеглазые морячки?

– Мы проверяли, прямоугольные у него зрачки или нет! В целях научного эксперимента!

– У козла моего?

– Ну.

– Наука – дело хорошее! Давайте свет, что ли, включим, раз такое дело!

Потом они сидели втроём на крылечке козлятника и курили в ночь.

– Дед, а чего ты нас пучеглазыми морячками назвал?

– Ну так песня же такая есть: «У штурвала пучеглазый морячок».

– Что за песня?

– Бля, пиздец! Наберут детей на флот, а молока не завезут! Откудова вы берётесь такие тёмные-то в вопросах искусства?

– Да, – вздохнул Славик, который из Севастополя, – молока-то неплохо было бы… того.

– Дык нет проблем-то с молоком, – пыхнул дед. – А не могли бы вы старенькому дедушке помощь оказать посильную из благих побуждений?

– Что за нелепый вопрос! Мы ж это, защитники твои и всё такое. Конечно, могли бы!

– Крыша вон у меня в углу просела над сараем. Сам-то я не могу её починить, но покомандовал бы вами – тут на пару часов работы всего.

– Договорились! Но только – завтра, сейчас нам на поверку бежать пора уже! А завтра мы и друзей с собой парочку прихватим!

– Не обманете?

– Де-е-ед! Ну ты чо! Мы ж без пяти минут офицеры!

– Это на втором-то курсе без пяти минут?

– Ну ладно, без пятидесяти пяти! Точно придём!

– Ну смотрите… А то ж я всем расскажу, как вы козла моего…

– Фу таким быть, дед!

– Фу не фу, а крышу-то мне починить больно уж надо!