Акулы из стали

– Там это, – говорю, – ввод ГЭУ уже Толик начал, так что вы с водкой того. Сами знаете.

– Да ладно?! А что случилось-то?

– Да в Североморск, – говорю, – идём. Там приезжает кто-то. Не то Сабрина, не то Саманта Фокс, не помню точно.

– Погружаться будем? – уточняет начхим.

– В Саманту Фокс?

– В море.

– Ну, сегодня точно не будем.

– Значит, мне можно, – резюмирует начхим, и они с Борисычем откупоривают бутылку. Валя и Олег грустно едят курицу на сухую.

В общем, собирали мы всех часа два, наверное. Кого в сопках на пикнике ловили, кого по друзьям-знакомым. Некоторые экземпляры уже и ходить-то, в общем, не могли.

Наскребли человек восемьдесят, наверное. Механиков почти всех собрали, двоих штурманов удалось отловить, связиста, ну и так всяких ракетчиков с радиотехническими. Кто в чём одет, естественно, когда на пирсе выгружались – ну точно военнопленных румын на принудительные работы привезли. Командир ходит по пирсу – встречает.

– Стройся, – говорит.

Потом посмотрел и уточнил:

– В кучу, в смысле, соберитесь в одну.

Собрались. Командир рассказал известную вам историю и подытожил:

– Механики – на ввод ГЭУ и приготовление к бою и походу. Кто пьян как скот – в тяпки отсыпаться, даю четыре часа. Остальные – переодеваемся в лохмотья и поднимаемся на ракетную палубу. Сейчас вам кисточки привезут. Айвазовские…

На борту уже штаб дивизии во главе с комдивом. Сидят в журналах и пишут, что на готовность к выходу в море нас проверили и выход разрешают. Кого они тут проверили? Как, сука, не страшно подписи свои ставить? Отчаянные люди.

– Прибыли две машины с краской! – бодро докладывает верхний вахтенный.

– Как две? – удивляется командир. – Четыре же должно быть.

– Может, они их нагрузили побольше? – надеется комдив.

И вдвоём с командиром – контр-адмирал и капитан первого ранга бегут считать бидоны с краской. Возвращаются злые. Начинают звонить по всем телефонам и называть всех «пидорами» и прочими ругательными словами. Бесполезно, краски больше не будет. Думают. Уходят в штурманскую рубку, чокаются. Опять думают.

– Саша, – говорит комдив, – делаем так. Я сейчас звоню дежурному по Североморской базе, узнаю, куда вас будут швартовать и каким бортом. Тот борт и покрасите. Ну, ракетную палубу и полрубки ещё, само собой.

– Как это?

– Такэта, ёпт. Что ты предлагаешь? Может, гуталину тебе с береговых складов доставить и ты им корпус захуяришь?

– Не, – командир такого кощунства, как гуталин, над своей лодкой стерпеть не может. – Звоните.

Звонит. Семнадцатый пирс, говорят, правым бортом. Точно? Точнее не бывает, место под вас зарезервировано.

Представляете себе, как это – красить подводную лодку на плаву?

В общем, навязали жердей из нарубленных деревьев, поприматывали к ним валики, и началось. Сначала старались аккуратно: опрокидывали бидончик и валиками раскатывали, потом стало скучно, начали танцы на льду на краске устраивать. Ну, пока старпом не увидел. В общем, докрашивали уже в Мотовском заливе на ходу. Под утро причухали в Североморск. Запрашиваем проводку.

Дают проводку. Говорят: «Семнадцатый пирс, левым бортом». Командир удивлённо моргает невыспавшимися глазами и просит повторить. Повторяют: «Левым бортом».

Командир смотрит на старпома, старпом на командира.

– Ну а что, Сан Сеич, – говорит старпом. – Как иначе-то могло быть.

И оба начинают ржать. Ржут заразительно, а мы не спим уже сутки, некоторые с похмелья, устали все и воняем чернью. Начинаем, в общем, ржать всем центральным постом. До слёз вот прямо. Ладно, командир вытирает слёзы и просит связистов связать его со штабом флота.

– Это бортовой номер такой-то, – говорит командир. – Прошу швартовку правым бортом.

– Отставить! – отвечает ему Северный флот в лице дежурного по нему. – Левым бортом! Правым бортом к семнадцатому пришвартовали бортовой номер такой-то.

Связисты посмотрели по таблицам, говорят – эсминец «Отчаянный».

– Не имею возможности швартоваться левым бортом, прошу разрешения убыть в пункт базирования.

По голосу Северного флота было слышно, что он вскочил:

– Отставить пункт базирования! Назовите причину невозможности швартовки левым бортом!

Ох уж эти манерности в официальных флотских радиопереговорах.

– У меня только правый борт покрашен.

Северный флот на секундочку замолчал. Ну, он-то всё понимает, не с Луны же свалился.

– Есть, принял. Швартовка семнадцатый пирс правый борт.

Командир говорит связистам:

– Вы там послушайте, что сейчас в эфире твориться будет, расскажете потом.

Прибегает связист минут через пять, рассказывает диалог. («Д» – дежурный, «К» – командующий надводной эскадрой:

Д: «Бортовой номер такой-то. Перешвартовка 17-й пирс левый борт».

К: «Вы издеваетесь, мы только привязались!»

Д: «Повторяю. Перешвартовка 17-й пирс, левый борт».

К: «Да у меня солярки в обрез, я потом от пирса хер знает когда на своё место отойду!»

Д: «На вёслах погребёте. На правый борт встаёт подводная лодка».

Чтоб вы понимали, эсминец и подводная лодка – это классовые враги. Эсминцы предназначены как раз для поиска и уничтожения подводных лодок.