Акулы из стали. Последний поход

– В кассы. Страну – просрал, партию – просрал, идеологию свою – просрал, теперь и воспитательный процесс просрёшь, к бабке не ходи!

– Так не я же один просрал!

– А кто, если не ты? Они, да? Ты-то ни при чём тут, понятное дело. Ты-то возмущался и руками махал, да?

– Ну…

– Что ну?

– Ну нет, молчал.

– Нет такого понятия в политической борьбе и общественной жизни! Молчал – значит врал! Чем из сумки пахнет у тебя, не пойму?

– Да тут это… жена…

– В сумке?

– …пирожков напекла. С вишней.

– С вишней? Всё пирожками меня приманиваешь, хитрован? Ладно, пойду чай ставить. Пока этого минёра дождёшься…

– Не понял, – хлопает глазами зам, когда командир уходит, – а с чего он взял, что я ему пирожки принёс? Я вообще-то их на вахту себе захватил!

– Кому теперь нужна эта бесполезная информация? – подаёт голос механик. – Оставь нам с Эдуардом хоть парочку: от командира-то живым с пирожками не выйдешь!

В этом месте от ламинарного течения повествования необходимо несколько отступить, пока вы ещё помните про флагманского минёра и у меня есть повод немного о нём рассказать. Флагманским минёром служил тогда подполковник Джузеппе. Был он ещё довольно молод, но, несмотря на это, выглядел не ахти: несколько грузноват и рыхл, с огромной лысиной, глазами навыкате и большим красно-сизым носом – за что его, собственно, Джузеппе и звали. Было ему немного за тридцать, но по виду легко можно было дать и сорок, и пятьдесят. В молодости, поговаривали, очень уж он любил выпить, а к возрасту любить не перестал, но пил уже значительно реже. Хотя по опыту общения с минёрами мне кажется, что пить их обучают прямо в военно-морском училище и с первого курса, заменив какой-нибудь ненужный (например, высшую математику) предмет. С локтя, с сабли, с колена, с ладони, с плеча друга, с груди женщины, с крупа коня, из ствола, одними зубами, на бегу, в строю и в положении лёжа. В любой практически обстановке. Вот они и в Эрмитаж, и в Русский художественный музей попадают наверняка только для того, чтоб отработать практическое занятие или там лабораторную работу сдать по незаметному употреблению в общественном месте, донельзя пропитанном культурным наследием или что-то типа того. Я подчёркиваю – мне кажется. Так что погодите бежать и подавать заявления с просьбой немедленно зачислить вас на минный факультет: я ведь могу и ошибаться, несмотря на всю дикость такого предположения.

Джузеппе дело своё минёрское знал крепко. И мало того, ещё его любил и болел за него всей душой, что, несомненно, подкупало на корню и перечёркивало напрочь все его недостатки: ну и что, что гундит и вечно недоволен на подведении итогов; зато чуть что – закатывает рукава хоть бы даже и парадной тужурки и в бой. И на погрузках и заряжает, и перегружает, и ремонтирует. Он-то больше всех и переживал за то, что у нас нет своего собственного минёра, а всё приходят какие-то щенки (на флоте слово «щенок» не имеет возрастных ограничений), посидят тут для вида, типа в боевом экипаже послужили, и бегут флотами командовать. «А мины? А торпеды? А за них-то кто болеть будет? Кто будет переживать за обучение минно-торпедной команды? Сколько уже можно на этом её старшине ездить? Я вас спрашиваю!» – горячился, бывало, Джузеппе в центральном посту на подведении итогов какой-нибудь проверки штабом дивизии и прямо перед всем штабом. А все такие плечами жмут: ну откуда нам знать, если флагманский минёр ты, а не мы? Ты и предпринимай меры. И предпринял, а что вы думали?

Разворошив все свои старые связи, Джуз откопал всех полезных приятелей, раздобыл нужные телефоны и засел за переговоры. Уж что он там говорил и кому – это неизвестно, но интонации бывали даже повышенными, а то и вовсе переходили в крик, по докладу флагманского ракетчика (соседа по кабинетам в штабе). В итоге непродолжительных, но, надо полагать, настойчивых боёв прямо к нам в экипаж, прямо с ученической скамьи ехал, сжимая в руках красный диплом, наш собственный лейтенант! Ужасно перспективный, как заранее его нахваливал Джуз. Но, впрочем, это уже детали: кого волнуют его перспективы?

Нового минёра привёл лично Джузеппе прямо к подъёму флага. Новый минёр был отвратительно молод, высок, подтянут, с ровной спиной и откровенно красив.

– А-фи-геть! – сказал командир, глядя на минёра с ракетной палубы. – Отличный какой минёр!

– Ну вот откуда нам это знать, тащ командир? – снова не выдержал зам.

– Вам-то неоткуда, это и ужу понятно, а я сразу вижу, хорош минёр или нет.

– Как это вы видите?

– Через призму опыта. В минёре главное – красота и опрятный внешний вид, а всё остальное несущественные детали.

– Ну а ум? А рвение по службе? А лояльность, в конце концов? Способность стойко переносить и резво преодолевать?

– Это же вы про меня говорите или про старпома, а это – минёр. Красота и опрятный внешний вид. Точка.