Акулы из стали. Последний поход

Подводная лодка К-141 в ходе подготовки к сбор-походу кораблей и выполнению поставленных ей задач в ходе учений в июле загружает на борт боевые торпеды 65-76А и практическую торпеду 65–67 ПВ (точная копия 65-67А без взрывчатого вещества), которая была загружена позже, в начале августа. Погрузкой руководил командир минно-торпедной боевой части, прибывший в экипаж в день погрузки с лодки другого проекта, который даже не был допущен к самостоятельному управлению боевой частью (он так и остался не допущенным на момент выхода лодки в море, что категорически запрещено).

Понимаете, в чём тут основной момент, который гложет меня и не даёт покоя: на каждого боевого моряка на флоте существует не один десяток офицеров вышестоящих штабов, в обязанности которых, по моему личному убеждению, должно входить следующее:

– обучение моряка высокой степени владения своей специальностью;

– обеспечение его всем необходимым для профессиональной подготовки;

– создание условий (в том числе и морально-этического характера) для несения им службы на должном уровне;

– контролирование уровня его готовности к выполнению задач;

– личная ответственность за выполняемые функции и достигнутые результаты.

Но в случае с К-141 вышло так, что единственным человеком, который спросил моряков «Курска», готовы ли они к эксплуатации торпед данного класса, явился старшина команды торпедистов, матрос контрактной службы с соседнего корабля, которого торпедисты «Курска» позвали, чтоб он показал им, как подключить эти торпеды к системе контроля окислителя.

Плохо, когда предпосылки гнездятся в среде людей штабных – пришедший от них вирус неорганизованности, безответственности или безграмотности может поразить экипажи кораблей. Тут и до беды недалеко, если плохая работа конкретных офицеров штаба не будет своевременно замечена и исправлена людьми, командующими корабельными соединениями… Но самый опасный случай, когда безграмотность и безответственность, обострённые волюнтаризмом и уверенностью в безнаказанности любых своих решений и действий, становится нормой служебной деятельности флагманов Флота.

Е. Д. Чернов

10 августа 2000 года атомная подводная лодка «Курск» вышла в свой последний поход. 12 августа по плану практических стрельб АПЛ «Курск» с 11.40 до 13.40 должна была произвести практический пуск торпеды 65–67 ПВ в назначенном полигоне (а вы же помните, что на борту не было даже документации по эксплуатации этих систем). Последний доклад о выполнении учебной ракетной атаки по плану поступил от командира АПЛ в 8.45.

После 10 часов подводная лодка всплывает на перископную глубину для определения ордера надводных кораблей с помощью РЛС, по которым она должна будет произвести стрельбу.

В 11.20 гидроакустики «Петра Великого» фиксируют активное излучение ГАС «Курска».

В 11 часов 28 минут 32 секунды в торпедном аппарате № 4 взрывается торпеда 65–76 ПВ (мощность взрыва эквивалентна 150–200 килограммам тротила). Взрывом вырывает переднюю и заднюю крышки торпедного аппарата, разрушается часть лёгкого корпуса, давление в первом отсеке подводной лодки повышается ударной волной до 5–8 кг/см², весь личный состав первого отсека мгновенно погибает.

Система стрельбы подводных лодок данного проекта сконструирована так, что при залповой стрельбе (более одной) торпедами в целях снятия избыточного давления с первого отсека переборочные захлопки системы вентиляции во второй отсек должны быть открыты согласно инструкции завода-изготовителя.

Трудно, а вернее, невозможно себе представить, чем было мотивировано такое техническое решение.

Главным параметром устойчивости боевого корабля в море является его непотопляемость, и достигается она в том числе герметичностью его отсеков, о чём знают даже полуграмотные (в вопросах подводного флота) редакторы Первого канала.