Акустические территории

Следуя этому вопрошанию феноменологии, Ахмед предлагает важный взгляд на то, как выходит, что «ориентация» никогда не является результатом свободного поиска, а скорее формируется установившимися паттернами и процессами, которые приводят человека к определенным настройкам, делая те или иные отклонения не просто возможными, но и опасными. Ориентация в равной степени навязывается миром и создается самостоятельно. Следовательно, ориентироваться – значит быть расположенным, как в пространстве, так и внутри или против конкретных социальных и нормативных структур и систем. Ориентация в не меньшей мере является перформативной операцией, посредством которой мы можем находить определенную поддержку в окружающем нас материальном мире, борясь с отсутствием или присутствием тех или иных вещей. Таким образом, мы практикуем ориентацию, которая смещается по мере смещения тел, устанавливается или отклоняется, настраивается или расстраивается, приветствуется или вытесняется. Это приводит Ахмед к концепту «квир-феноменологии», которая открыто бросает вызов кажущимся нейтральными вопросам о контакте с миром, как они поставлены в феноменологии. Противостоя ей, Ахмед требует другой перцептивной позиции – той, которая связывает ориентацию с вопросом о «выстраивании в линию» – «подчинении правилам», часто выводимом из господствующего гетеросексуального порядка, где «быть натуралом (straight)» часто означает «выправляться (straighten up)».

Странными (queer) являются те ориентации, что помещают в пределы досягаемости такие тела, которые линии традиционной генеалогии сделали недосягаемыми. Странными могут быть те ориентации, что не встраиваются в линию и, видя мир «косо», позволяют другим объектам попадать в поле зрения[334].

Мне хотелось бы последовать за Ахмед и обратиться к тому, что она называет «работой переориентации», чтобы в довесок остранить акустическое (queer the acoustic), сделав ударение на том, как акты композиционирования вносят вклад в процессы (пере)ориентации, которые тоже могут подорвать доминирующую тональность данного места. Голоса находят резонанс в определенных средах в зависимости от наличия конкретных акустических материй – тех, кто слушает, или вещей, которые подталкивают к слову или молчанию, акустически приветствуют или поддерживают определенные тела и их звуки. Наши двигательные ритмы поддерживаются или усиливаются материальными и социальными опорами вокруг нас, при этом такие ритмы также могут функционировать, требуя вхождения нового, стремясь искривить или изломать форму мира, чтобы двигаться иначе, дать выражение совершенно другому паттерну – рефигурировать ось, на которой зачастую происходят движения. Акустическая ориентация, таким образом, никогда не сводится всего лишь к материальным опорам, обеспечивающим свободное движение конкретного звука – верность здесь должна быть истолкована как политический акт, ставящий перед нами вопрос: верность кому или чему – либо ради чего? По сути, акустика формируется нормативными паттернами, которые часто определяют пространство, способствуя тому, что и где можно услышать, кому можно или нельзя говорить и какие типы поведения могут входить в тактовые размеры окружающей среды и через кого.

Странная акустика может вызвать прерывание в конкретной тональной форме места, отклоняя верность, чтобы позволить другим резонансным потокам или вибрационным конструктам, иным фигурациям звучания и слушания переработать наши ориентации; остранение акустики может поспособствовать перенастройке звукового горизонта, удивив наш аудиальный мир тем, что нечасто услышишь, или совершенно иной реверберацией.