Аквалон

– Тогда где мы сейчас? В трюме? А там… – Гана показал вверх, – палуба?

– Именно. Но это все не в прямом смысле, понимаешь? Лишь аналогия! К тому же гипотеза Гроша совершенно… гм… неканоническая…

– Какая? Почему ты постоянно произносишь непонятные мне слова?

– Потому что я из Гельштата, а ты, судя по твоему виду, – истинное дитя запада. Неканоническая, непризнанная… Канон – нечто вроде совокупности строго установленных правил, сюжетов, историй, элементов… Так вот, гипотеза о том, что Аквалон – огромный механизм, транспортное устройство, не признана, по сути, никем из ученых и мистиков или магов. И, повторяю, не надо понимать ее буквально. Механистичность не предполагает обязательные рычаги, шестерни, железо, трубы… Механизм может иметь другую структуру.

После длительного молчания Тулага спросил:

– Если это неканоническая гипотеза… хорошо, какая тогда каноническая? Что твои ученые с мистиками думают про Аквалон?

– Каноническая гипотеза – vitans mundus. Полная тишина… – Увидев, как собеседник нахмурился, Нес пояснил: – В том смысле, что ученые ничего не знают о глобальном строении мира. Кое-что, пусть совсем немного и очень умозрительно, нам удалось выяснить про Канон. Мы научились проникать сознанием в его ближние области, мы выясняем состав облачного пуха, мы умеем теперь создавать парящие в воздухе винтолеты… да-да, в Бултагари как раз перед моим отъездом научились этому! Но мы ничего не можем узнать про общее строение Аквалона, все опыты, исследования в этом направлении натыкаются на… на незримую, нематериальную стену. И потому – вот тебе каноническая гипотеза строения мира: он непознаваем. Vitans mundus… На староканструктианском это значит «ускользающий мир». Устройство мира заключается в том, что люди не способны познать его устройство. Что-то препятствует им – в этом ускользании и состоит его бытийная сущность.

– Почему? – спросил Гана, но белый лишь развел руками и тихо засопел, сложив губы трубочкой.

– Этого не знаем. Если б могли ответить – смогли бы, наверное, и познать структуру… а теперь забудь про ускользание! Быть может, мы таки смогли поймать его, уловить? Вот я утверждаю: по всей видимости, мы находимся на чем-то вроде огромного корабля. Хотя, повторяю, это лишь аналогия…

– Что значит «аналогия»?

– Значит… ну, сходство между объектами лишь по некоторым признакам, не полное.

Тулага уставился на свои колени, хмурясь. Затем спросил:

– А глобулы из призрачного заоблачья? Те, кого еще называют небесными китами?

– Жители той среды, через которую плывет мир.

– То есть – рыбы? Или парусные моллюски…

– Или эти самые небесные киты. Огромные и разумные.

– Так, может, они и есть боги? Боги, обитающие в Каноне вокруг нас? Хорошо, а светило в небе – что такое? – Он поднял взгляд на Траки Неса, который, прищурившись, смотрел на собеседника, и добавил: – Фонарь, да? Лампа или светильник на невидимой подставке? Тогда почему мы не… а, да – Пятно!

Белокожий кивнул:

– Вот именно. Если лампа стоит на некой фантастической подставке, то где в данном случае эта подставка должна упираться в палубу? Под лампой, не так ли?.. Но там, в месте на середине Груэр-Конгруэра, – Беспричинное Пятно, которое еще именуют Бельмом, область, куда наши суда по непонятным причинам заплыть не могут. Потому мы не способны добраться до основания подставки…

– Значит, Орбитиум – борт корабля? Хорошо, ну а этот провал?

– Вот тут-то и начинается моя часть гипотезы, так как, насколько знаю, никто, кроме меня, из жителей Бултагари или Гельштата не бывал пока здесь. Провал… – Траки Нес поморгал, поглядел на Тулагу и задумчиво произнес: – Ты быстро принял заданные мною правила игры, смог объяснить сущность светила и Орбитиума, вписать их в гипотезу Гроша… Вот теперь и скажи мне: что есть провал?

Тулага покачал головой, пытаясь собраться с мыслями, и нахмурился.

– Провал… пролом? – сказал он наконец. – Ядро?..

Нес кивнул.

– Да! Ядро или, вернее, – снаряд. То есть когда-то давно Аквалон вел войну с другим миром, и по нему нанесли удар, понимаешь?

– Что это за пушка, из которой смогли выстрелить таким снарядом?

– Да уж, орудие огромной мощности и величины…

– Хорошо, а серапионы? Пауноги?

– Быть может, крысы и тараканы? А те светящиеся существа, которых ты должен был видеть по дороге сюда – всякие… э-э… жучки, козявки и червяки, обитающие в трюме, в самой древесине, из которой состоит судно…

– И мы? Тоже козявки?

– Нет, мы явно разумнее пауногов с моллюскоглавцами. Кто мы – этого я пока не знаю.