— Я не смогу уснуть! — возмутился я, — как можно?!
— Кирилл, мы ничего сделать не можем. Иди и спи, это не твоя проблема.
Я молча кивнул и ушёл у себе.
Если кочевники враждебны, то дело дрянь. С другой стороны, я ничего сделать не мог. Ну сообщу я старосте, а дальше что? Я лёг на кровать, но ещё долго не мог уснуть. Меня мучила неопределённость. А разумом я понимал, что улучшить ситуацию всё равно не смогу.
Буду надеяться на лучшее и готовиться к худшему. Хотелось бы, конечно, чтобы это был дружеский визит. Ведь если начнётся сражение, то не факт, что сельчане одержат победу. А я готов драться только за семью, что меня приютила.
Все остальные люди значат для меня не больше, чем обычные незнакомцы. Впрочем, если бой начнётся, то я не смогу не вмешаться. Ведь нападут кочевники, это будет совсем не сражение двух боевых отрядов. Это будет скорее варварское нападение, а значит и мирные люди… Женщины, дети и старики могут попасть под удар.
Давно я так не волновался перед сном. Всё думал, что именно я могу для них сделать? Дать две бочки сгустков, да разве это больше того, что они получат, если просто разграбят всё село?
Лишь бы они оказались не дикарями. А людьми, готовыми на диалог. Промелькнула мысль о побеге. И я действительно мог сбежать. Явление меня не убьёт. Правда бежать мне некуда. Но не это остановило меня. Если я сбегу, то брошу семью Коркиных.
А этого делать я не собирался при любом раскладе. Рано или поздно мы расстанемся, конечно. Но в тот день я должен быть уверен, что покидаю их в счастливое мирное время, а не сбегаю от смертельной угрозы.
* * *
— Кирилл, вставай.
Меня разбудил Тихомир, впервые я видел его настолько подавленным, — к тебе пришли.
— Кто ко мне мог прийти? — потягиваюсь, спросил я. Вспомнил про кочевников и нахмурился.
— Староста. Похоже ничего хорошего нас не ждёт. Прошу только об одном: не дай причинить зло моим детям.