Аквамарин

— Лив, может тебе поесть? — спросил Брайан, но Лив даже не шелохнулась.

… И вот наступило утро.

Дверь операционной отворилась, и вышел измученный и уставший доктор Калеб в окровавленном белом халате. Все присутствующие рванули к нему, шумно защебетав, И Лив, на негнущихся ногах тоже подошла и встала позади всех.

Калеб обвел глазами присутствующих и, увидев, как подрагивает Трейси О-Коннел, взял ее за плечо и улыбнулся:

— Операция прошла успешно. Джонни будет жить.

Все вокруг закричали в один голос, обнимая друг друга, а Лив снова прислонилась к стене и, спрятав лицо в ладони, зарыдала от облегчения. В этот момент легкая, но мужская рука легла на ее плечо и доктор Калеб проговорил:

— Эйден сказал, что это ты спасла его. Его человек видел, как ты напала на четверых, избивавших его здоровенных парней и здорово врезала прикладом тому, кто уже хотел пристрелить его!

Лив удивленно подняла голову, заплаканными и опухшими глазами посмотрев на Калеба. Тот улыбался и вокруг стояла тишина. Лив увидела, что О-Коннелы смотрят на нее со смесью удивления, восторга и благодарности, а Эйден и Брайан с одинаковым чувством гордости… Она снова посмотрела на Калеба. Тот слегка хлопнул ее по плечу и сказал:

— Да ты просто героиня, девочка! Кто бы мог подумать? Такая маленькая и хрупкая с виду, но такая мощная и сильная внутри! Джонни поступил как раз вовремя, — сказал Калеб, обратившись ко всем, — у него множество внутренних кровотечений, разрывы мягких тканей, сотрясение, огнестрельное ранение в ногу… Но он оказался крепким парнем, к тому же его физическая подготовка пошла ему на пользу. — Калеб вздохнул. — Месяц постельного режима — и он встанет на ноги! А сейчас — всем отдыхать!

Все бросились благодарить доктора, шумно, радостно, со слезами, а Лив, как завороженная, подошла к двери, за которой лежал Джонни. Она положила руку на дверь и как будто услышала стук его сердца… Ей показались его игривые зеленые глаза, его улыбка и ямочки… и она как будто почувствовала тонкий и такой любимый аромат морского воздуха…

— Сегодня к нему нельзя, Лив. — сказал позади голос отца. — Но доктор Калеб говорит, что через пару дней, возможно, он придет в сознание. — он подошел к ней и взял за плечо. — Дочка. Поехали домой. В наш старый дом… Там твоя комната… Ты, наверно, не помнишь ее, но… Я обустроил ее для твоего удобства… — Лив повернулась и посмотрела на отца. Эйден тревожно и ласково заглянул ей в глаза. — Я не хочу, чтобы ты была одинока… Я так долго не замечал этого, но теперь знаю, чего ты боишься. Поедем, дочка.

Лив безразлично и устало вздохнула и тихо проговорила:

— Я больше не одинока, отец. И у меня уже есть любимый дом. Возможно, когда-нибудь… — она подняла на него глаза. — Но я больше не злюсь на тебя, папа. Думаю, мы сможем жить мирно и даже общаться. И вермишелина твоя — классный мужик! — слабо улыбнулась Лив и посмотрела на Брайана, который тоже вдруг улыбнулся ей. Эйден облегченно вздохнул и тоже заулыбался:

— Я счастлив это слышать, дочь. Тебя подвезти?

— Ага. — зевнула Лив, ощутив вдруг дикую, невыносимую усталость.

Эйден взял ее за плечи и повел к выходу.

— Думаю, ты прекрасно справишься с управлением казино и отмыванием.

— Не наглей, папаша, я не обещала тебе, что взвалю твой идиотский бизнес на свою горбушку…

— Ладно-ладно, поговорим об этом завтра…

— Завтра?!? Да ты что, ополоумел?

И их голоса заглушила захлопнувшаяся дверь «Кадиллака».

Глава 30

Прошел месяц.

Лив продолжала жить в квартире миссис Портер и всячески отрицала просьбы отца переехать в родной дом. Но она была там. Отец уговорил ее съездить на экскурсию, и Лив с изумлением и печальной ностальгией увидела старую песочницу во дворе, в которой они с Джесси и Джонни когда-то играли, ту самую гостиную, в которой убили ее маму, и ее спальню на втором этаже. Отец все изменил, чтобы ничего не напоминало о трагичных событиях и о том, что Лив пришлось уехать, но, глядя на свою комнату, которую она так любила в детстве и украшала наклейками фей и розовых пони, Лив заметила только то, что сейчас она была похожа на шикарную одиночную камеру. Там было все… Но не было мамы, сестры, не было Джонни… А когда Лив возвращалась в свою съемную квартирку в Даун-тауне, с мягкими диванчиками и коврами, с уютной кухонькой и такой любимой спальней, Лив ощущала присутствие Джонни, видела его вещи, небрежно раскиданные то там, то тут, и вспоминала их совместные вечера, как им было весело и хорошо друг с другом… Лив ощущала себя здесь так спокойно и так комфортно, что называла это место своим домом, хоть он ей и не принадлежал.

После долгих уговоров отца Лив все же согласилась взять на себя кое-какие дела из его бизнеса, и далось ей это, на удивление, легко. Она могла организовать людей, могла вовремя заметить обман или ошибку, могла надавить и напугать, при желании, тех, кто не хотел платить. И как ни странно, работа с отцом все больше сближала их и занимала ее свободное время, принося невероятное удовлетворение и отвлекая от мыслей о Джонни.