Акванавты. Неуловимый прайд

- Что вы, Игорь, у нас так давно не делают.

- Это… ну, словом, не потому, что я вспомнил старый польский обычай. Просто… так.

- Я понимаю… И благодарна вам. Я очень рада, что вы решили повидаться со мной.

- Иначе я не мог, - ответил я.

Опять этот чего-то напряженно ждущий взгляд.

- Не мог… - как эхо повторила она и добавила. - Вы тоже несчастливы…

- Дело не в этом, Ружена. Впрочем… может быть, именно в этом, не знаю.

Мы помолчали.

Мимо нас быстрым шагом прошли парень и девушка в одинаковой форме яхтсменов. Парень нес на плечах длинные весла. Уже спускаясь по лестничным ступеням, девушка вдруг обернулась и крикнула нам:

- Эй, вы! Это счастливое место! Не вздумайте ссориться здесь!

Оба они рассмеялись и побежали вниз, к берегу.

- Расскажите мне все… - с заметным усилием произнесла Ружена. - Все как это было. Можно по-русски, я понимаю.

Я стал рассказывать как это было. Я рассказывал долго, подробно. Ружена слушала не перебивая и, казалось, совершенно безучастно. Но это только так казалось, потому что иногда она поднимала руки к лицу и сжимала щеки ладонями, словно сдерживая вот-вот готовый вырваться горестный возглас. Я рассказывал, не скрывая и не смягчая абсолютно ничего, не щадя ни ее, ни себя - я хорошо понимал, что сделаю доброе дело, если сумею погасить в ее глазах это странное ждущее напряжение, и смутно догадывался, что если этого не сумею сделать я и сейчас, то этого не сможет сделать никто никогда…

Незаметно подкрались сумерки. В аллеях парка зажглись гирлянды лампионов. На каменных в античном стиле парковых скамьях сидело несколько парочек. Слышался приглушенный смех. Люблю такие места, где не слышно гитарного звона и воя транзисторов… Высоко над фонтаном ярко вспыхнул голубовато-белый диск. Химический свет мгновенно изменил тональность естественных красок. Лицо Ружены - словно арктический снег, залитый светом полярной луны. Веки опущены, губы дрожат…

- Вот и все… - закончил я, сделав на последнем слове рассчитанное заранее затяжное, но твердое ударение.

- Вот и все… - чуть слышно сказала она, повторив мою интонацию.

Я протянул ей сверток. Белые пальцы Ружены безразлично ощупали целлофан.

- Что здесь? - спросила она.

- Ласты. Его… Это традиция.

Она помолчала.

- Игорь, - сказала вдруг. - Вы опытный врач. Вы хирург. Это было очень больно, но сразу и… видимо, навсегда.

Она все поняла: мой приезд, мое намерение объяснить все до конца, и ей и себе, мой умышленный беспощадный рассказ и даже заранее рассчитанное ударение… Что ж, быть может, так лучше. У нас у обоих возникла необходимость переступить чудовищную грань по эту сторону непоправимого. Но я сделал это чуточку раньше, она же делает это сейчас. И я пытаюсь помочь. Я знал: такие тяжелые раны умеет лечить только время. А я - лишь в роли его ассистента…

- Смотри, Томашек! - раздалось где-то рядом. - Они еще стоят! Я говорила, что это счастливое место!

Зазвенел, удаляясь, девичий смех.

Смеются… И правильно делают. Для них мы с Руженой - просто влюбленные. Они и не знают, что между нами лежит океан человеческих судеб.

Я взглянул на Ружену. Она смотрела в вечернюю мглу над заливом. Там плыли огни уходящего в море пассажирского лайнера. Я с грустью подумал, что вот сейчас должен оставить ее и уйти.

- Игорь, - сказала она. - Расскажите мне о себе…

НЕУЛОВИМЫЙ ПРАЙД ПРИКЛЮЧЕНИЯ НА ЧАНТАРЕ И БЕЛОЕ НА ЗЕЛЕНОМ 1

Воздух с шипением наполнил надувные полости защитного комбинезона, и Леонид почувствовал, как натянулись привязные ремни.

- Вам удобно? - спросил тихий голос фоностюарда.

Леонид шевельнул пальцами ног и локтями.

- Да, - сказал он и равнодушно подумал, что этот тихий вкрадчивый голос ему не нравится.

Со стороны изголовья показался и осторожно стал наползать край серого диска («зеленый помощник» для тех, кто с трудом забывался во время чудовищных перегрузок). Леонид смотрел, как диск наползает, и ему удивительно явственно представлялось, что эта круглая штука непременно должна задеть его по носу. И как всегда, стоило только подумать - нос отчаянно зачесался.

Диск вспыхнул спокойным зеленым огнем. Леонид смежил веки.

- Старайтесь думать о том, о чем вы обычно думаете перед сном, - посоветовал голос. - Какая степень альбастезии вам больше по вкусу?

- Четвертая, - сказал Леонид. Сквозь веки проникал зеленый свет.

- Первые три достаточно хорошо повышают выносливость к перегрузкам разгона, маневра и торможения, - напомнил голос.

- Четвертая, - повторил Леонид.

Наступила зеленая тишина. Сквозь воздушные полости комбинезона ощущалась дрожь легкой вибрации.

«А действительно, - подумал Леонид, - о чем это я обычно думаю перед сном? Кроме Проекта, конечно?.. И кроме Надии?»

Казалось, времени прошло совсем немного. Леонид вынырнул из темно-зеленого омута забытья. Вибрации не было.

- Все, - сказал голос. - Можете встать.

Леониду вставать не хотелось, но он пересилил себя и поднялся.

- Планета необитаема, - предупредил голос. - Последние колонисты покинули ее в начале сезона.