Акварель для Матадора

Шеремет схватил Значкова за рукав и потащил куда-то в служебные помещения, объясняя по дороге:

— У нас новые собаки, натасканные на наркоту… Апуделы. Нюх — алмаз! Даже анашу чувствуют в закрытом чемодане за пять метров…

Значков споткнулся и чуть не загремел на пол. Во внутренних карманах у него лежало семь пакетиков с травой и гашишем.

Шеремет уже втолкнул депутата в дверь. Прямо по тележкам, заваленным чемоданами и саквояжами, прыгали добродушные апуделы с высунутыми языками.

— Их кормят травкой, подсаживают на кокс… Герыча хорошо берут, — рассказывал таможенник, — Кислоту, суки, не жрут — выплёвывают. Дуреют они с неё, хрюкают, как свинюки…

Апудел закончил обнюхивать одну тележку и вразвалку побежал к следующей, задорно помахивая хвостом. Неожиданно собака посмотрела на Значкова. Николай Николаевич покрылся толстым, как шоколад на «Сникерсе», слоем пота. До собаки было три шага. А что, если она учует пакетики в его карманах?

Апудел довольно заурчал и ткнул носом один из чемоданов.

— Ишь ты, нашёл чего-то, — с радостным удивлением воскликнул Селезнёв и поспешил к тележке.

Капля пота со лба Значкова упала на бетонный пол. Апудел тыкал носом его собственный чемодан. Что он там мог унюхать? Крошки марихуаны? Неужели у него такое сумасшедшее обоняние?

Или на Значкова нашло затмение и он оставил один пакетик в чемодане? Его учил Голиков, что в багаже траву везти нельзя. Только на себе.

А что, если собака, обнюхав чемодан, бросится на него, на Значкова? Может быть, незаметно выбросить из карманов все пакеты в урну? Вон она, в двух шагах. Жалко… Да что жалеть, свобода дороже! Но не посмеют же они обыскать депутата… И вообще, до суда точно дело не доведут. Из политики выгонят…

Беспорядочные мысли носились по черепу Значкова, как толпа по Дворцовой площади 9-го января. Колени мелко-мелко тряслись.

— Умница, умница, — говорил собачке Шеремет — Нашла…

Собачка, как выяснилось, интересовалась не значковским чемоданом, а большой красной сумкой, которая лежала ниже.

Сумку вытащили, таможенный офицер уверенным движением открыл молнию, переложил пару вещей и, как фокусник, извлёк с самого дна маленький свёрточек.

— Что это? — вырвалось у Значкова. Он сам не заметил, как подошёл вплотную.

В свёртке аккуратно лежали — бок о бок — пять прозрачных пакетиков с нарисованными зелёными конопляными листочками. Такие же, как в кармане у депутата…

— Что это? — переспросил Шеремет. — Это чей-то лесоповал… Пойдём в зал выдачи багажа, посмотрим, чей…

Смазливый пацан в джинсовом костюме взял с ленты транспортёра красную сумку, пошёл к выходу… Как ловко подхватили его под локотки и унесли в служебную дверь два дюжих таможенника в гражданском! — Пикнуть не успел.

«Смертельная доза тетрагидроканнабинола в сорок тысяч раз превышает максимально достигнутую когда-либо человеком».

Значков полюбовался красотой фразы, заменил «достигнутую» на «воспринятую».

В сорок тысяч раз!

От табака умереть в две тысячи раз вероятнее. Но табак спокойно продаётся в каждом ларьке.

Загадка.

Как это ни смешно, мозги Значкову продувал его сын, студент Колька.

— Кому мешает, что люди курят по вечерам у себя дома растение, которое выросло под солнышком? — удивлялся наивный Значков-старший.

— Трава сносит крышу, — говорил Колька. — А эти, которым мешает, не могут жить без крыши. Им нужен кто-нибудь наверху, и лучше, чтоб вор в законе. А тех, кто хочет без крыши, они не понимают и на всякий случай гнобят…

— Но ведь люди с травы не дерутся, не ссорятся, не выясняют отношения, как пьянь… Не бегут в киоск догоняться! И голова у них по утрам не болит…

— Па, да дело-то как раз в том, что они не бегут догоняться. Алкоголь не пьют, табака тоже курят меньше, так?

— Но это ведь только на пользу здоровья нации!

— Фитилёк-то прикрути… Про пользу нации, па, это только ты с Курой Белковой в «Пятом колесе» рассуждаешь. А те, у кого реальная власть, рассуждают о пользе кармана. У нас, па, бюджет на водке держится. И на табаке. И все бандиты — кто на водке бабки стрижёт, кто на героине… Да им ганжа — нож острый. Они прибыли свои потеряют…

— Да, — нехотя соглашался Значков, — Мне об этом уже и Голиков рассказывал. Помнишь, карикатура была в школьном учебнике: волк кушает барашка. Ты, говорит, виноват в том, что мне хочется жрать… Но ведь все эти наркологи — люди учёные…

— В говне мочёные.

— Но всё равно учёные… И в газетах журналисты пишут, что путь к шприцу начинается с первого косяка. Что они, по-твоему, все куплены алкогольными магнатами?

— Да просто отморозки. Зачем их покупать? Придурков, па, много и за бесплатно. Услышали в детском садике что-то краем уха про наркотики, и всё, пошло-поехало.

— Знаешь, Коля, я думаю, здесь дело ещё в национальной традиции. Русские привыкли рвать на груди рубашку. Это всё под водочку хорошо: выпил и пошёл всех за шиворот хватать. «Ты меня уважаешь?..» О судьбах России можно поговорить.

— Да, а под травой о судьбах России не потрендишь. Здесь же сплошной Достоевский: надо выть, страдать, в истерике биться, доносы писать друг на друга… У нас так и будет, па. Брось ты это дело…

* * *