Акварель для Матадора

— И вот я, значит, делаю рядом с их рубцом свой рубец, подкладываю тампон, другой, а кровь сочится, и запах вдруг странный, — рассказывал Шлейфман об операции над Козловым.

Пакет с Акварелью лопнул в брюшной полости Козлова. Акварель поразила мозг, секретарь впал в глубокую кому. Скорее всего, он не сможет выступить на суде свидетелем гаевских махинаций и никогда уже не сможет выступить ни на каком суде. Но Шлейфман уверял, что теперь Козлов — перспективный научный объект.

Пусю и Ёжикова определили в санаторий при администрации Президента, где в щадящем режиме лечили от опийной зависимости детей высокопоставленных чиновников.

— Наши герои, — Барановский обернулся к Матадору, Арине и Малышу, — исчезают из Москвы на пару месяцев, пока всё не уляжется… Загорают, кушают мороженое, ходят за ягодами…

— Господин генерал, — хором приготовились возражать Малыш с Матадором, но Арина почувствовала, что возражают они скорее из ритуальных соображений. Приказы здесь не обсуждаются. Да Матадор с Малышом и сами, конечно, не прочь поваляться на пляже.

Матадор и Малыш шли по красной ковровой дорожке. Арина чуть отстала и могла наблюдать, как сотрудники Лубянки расходятся в стороны, освобождая Матадору и Малышу путь. По обеим сторонам коридора открывались двери, оттуда высовывались любопытные лица. Все хотели посмотреть на героев.

— Ты мне должен одно желание, — сказал Малыш. — Есть важное дело, я сам не успеваю… Заскочи на Пушку. Там идёт праздничный концерт… Вот фотография…

— Велено везти всех в Шереметьево, — чуть не плакал молоденький лубянский шофёр. — Я должен связаться с генералом и предупредить его об изменении обстановки.

— А это видал? — Малыш показал водителю здоровый кулак. — Хочешь, покажу ещё, что у меня в кобуре и в штанах?

— Слушай, друг, — Матадор тронул водителя за плечо, — не будем ссориться, нам ещё работать вместе. Выпусти Малыша, где он говорит, а нас отвези на Пушку…

Когда Малыш вышел, шофёр осторожно спросил, не поворачивая головы:

— А правда, что генерала Барановского представили к ордену?

— Да что ты?! — воскликнули Матадор и Арина, отрываясь друг от друга. — Мы не знаем. А к какому?

— Я тоже не знаю… Думал, вы знаете…

Шофёр помолчал с полминуты и добавил:

— Говорят, не только генерала представили, а ещё кого-то из вашей группы…

Из кабинета редактора газеты «Известия» в огромном здании на Пушкинской площади хорошо обозревалась праздничная трибуна с почётными гостями.

— Познакомься, это Арина, моя невеста, — сказал Матадор редактору Стасу, своему старому приятелю. — У меня к тебе просьба, — он отвёл Стаса в сторону. — Понимаешь, нам ещё идти на лазерное шоу, домой заскочить некогда, а очень хочется потрахаться… Можно мы у тебя тут, минут десять…

Стас смутился, покраснел, забормотал «конечно, конечно, как же я сам не предложил», забрал со стола какие-то бумажки и удалился…

Малыш, уже добравшись до припаркованного на Петровке серенького «Фольксвагена», вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. Малыш забыл отдать Матадору припасённый для него пузырёк. Он со вздохом повернул машину на Север — придётся поймать ребят в Шереметьево. А в Бутово, к отцу изобретателя Игоря Кузнецова, которому надо дать денег и уведомить, что сын выполняет важное государственное задание, придётся ехать позже.

Янаулов стоял вторым слева. Матадор внимательно осмотрел его через оптический прицел, сравнил с фотографией.

«Мерзкая рожа, но не хуже других», — подумал он.

Арина нежно трогала его сзади за яйца, мешала целиться.

Пуля попала точно в нос. Одним чиновным вором стало в Москве меньше.

— «Волга» 753, чёрного цвета. В машине два пассажира. Подъезжает к площади Белорусского вокзала. Осторожно следуйте сзади, ждите дальнейших указаний…

Малыш чертыхнулся. Звуки в старенькой рации шипели, как сало на сковородке. Интересно, догадался ли Матадор включить в своей машине пеленгатор? Знает ли он, что его засекли на Пушке?

Серый «Фольксваген» догнал чёрную «Волгу» в районе метро «Аэропорт». Опытный Малыш некоторое время держался сбоку, вычислил преследователей Матадора: такси с рекламой «Русского бистро» на крыше, любимый транспорт секьюрити московской мэрии, и огромный джип. Аккуратно сменил ряд, оказался на очередном светофоре рядом с лубянской «Волгой». Тихонько свистнул в приоткрытое окно. Водила молодец, услышал, но не дёрнулся. Только ухо навострил.

— Вашего человека убили агенты Лубянки, — настойчиво говорил Мэру высокий мужчина в тёмных очках. — Через десять минут мы возьмём их живыми. Без шума. Нужно объяснить Президенту, что это убийство — первое последствие опускания Анисимова…

Мэр вздохнул. Ему только что доложили, что Президент, собираясь на праздник, уже дважды поднял по полстакана за Пушкина и ещё полстакана за Арину Родионовну. На Красную площадь привезут двойника.

— Третий поворот налево, — быстро произнёс Малыш, — там под арку с вывеской «Глазки и замки». Тут же тормози, оставляй ключ и все бегите в мою машину. Я в вашу. Подробности письмом.

Зажёгся зелёный. Малыш отвалил в сторону, под мост, чтобы добраться до «Глазков и замков» другим путём.