Аквариум-2

По опыту, приобретенному в первые месяцы войны на Западном фронте, я отказался от расквартирования постоянного и переменного состава отделения в центре города и расположился в нескольких хибарках на его окраине. Рядовой и сержантский состав для обслуживания отделения без труда подобрали в запасном полку и не теряя времени начали поиски людей, которых можно было бы после непродолжительного обучения, главным образом радиоделу, направить на разведку в тыл противника.

Подготовка разведчиков и диверсантов из числа местных жителей, рядового и сержантского состава частей проводилась централизованно во фронтовой разведывательной школе, недавно созданной при разведотделе. Командовали этим учебным заведением майор Шарыгин и батальонный комиссар Цирлин, преподавали наши офицеры и несколько радиоспециалистов. Начинать все нужно было заново, так сказать, с нулевого цикла. Не было людей, пособий, материально-технических средств, продовольствия, и самое главное, опыта и теоретической подготовки у большинства командиров-преподавателей.

Помимо привезенных нами из Москвы парашютов, агентурных раций, небольшого запаса оружия, мин, тола и продовольствия в разведотделе не было ничего другого. Отсутствовали автотранспорт, гражданская экипировка. Однако выход был найден. Командование фронтом дало нам чрезвычайные полномочия — вручило мандаты, предоставляющие право отбирать у всех учреждений Сталинградской области, за исключением обкома ВКП(б), легковой и грузовой автотранспорт, конфисковывать для нужд фронта в торговых организациях гражданскую одежду и продовольствие. Для переменного состава были отпущены красноармейские пайки, и вскоре мы имели все необходимое, чтобы начать подготовку разведчиков.

Правда, не обошлось и без курьезов. 20 августа, возвращаясь из разведшколы, одно из подразделений которой находилось на левом берегу Волги в деревушке Суходол, мы обогнали легковой автомобиль. Задержали, проверили документы. Владельцем его оказался секретарь Калачского райкома ВКП(б), обеспечивший себя запасами горюче-смазочных материалов, продовольствия, водки и фиктивными документами, свидетельствующими о том, что он якобы командует истребительным батальоном. Однако указать, где находится его подразделение, сей «командир» не смог. Водитель, человек более порядочный, чем его шеф, попросил направить его в какую-либо часть, так как ему было стыдно болтаться в тылу, в то время как его товарищи воюют. Высадив незадачливого районного руководителя, не понявшего своей роли в столь грозное время, мы отобрали «эмку» для нужд фронта, в чем выдали, как это водится, расписку.

Через два дня меня срочно вызвали к члену Военного совета фронта, секретарю Сталинградского обкома ВКП(б) Чуянову. Кратко подготовив доклад о состоянии дел в своем отделении, я прибыл в назначенный час. Каково же было мое удивление, когда Чуянов с места в карьер предъявил мне обвинение в бандитизме и потребовал письменное объяснение, на каком основании я отобрал злосчастную «эмку» у районного вельможи. Мандат на право конфискации любого гражданского автотранспорта несколько охладил члена Военного совета, но он продолжал утверждать, что я, как член партии, из чувства уважения к партийному руководителю не должен был трогать имущество райкома. Меня удивила столь нежная забота о дезертире, пытавшемся удрать с фронта по подложным документам, и я высказал свое мнение о нем, добавив, что такие руководители должны привлекаться к уголовной ответственности по законам военного времени.

Приказав вернуть автомашину, Чуянов, не поинтересовавшись работой нашего разведотдела, его нуждами, отпустил меня, очевидно, тут же забыв об отданном приказании, которое я даже при всем желании не смог бы выполнить, так как автомобиль к тому времени был уже превращен в металлический лом во время бомбежки на переправе.

23 августа с утра начались массированные налеты на город фашистской авиации. Непрерывный рев моторов, вой бомб, грохот разрывов, море огня, охватившего строения, обезумевшие от ужаса дети, женщины и старики, мечущиеся по улицам, — это далеко превзошло виденное ранее и на всю жизнь врезалось в память. Противовоздушную оборону города составляли главным образом зенитки, которые не смогли в должной мере прикрыть его от массированных налетов. Наша авиация почти отсутствовала. Одиночные самолеты И-16 без особого труда сбивались немецкими Ме-109, сопровождавшими пикирующие бомбардировщики. Несмотря на самоотверженность наших пилотов, «мессеры» значительно превосходили в скорости наших истребителей.