Аквариум

– О! Тоже изучал? – вскинулся тот. – Не совсем корректный перевод, конечно… Беспокойные, омертвевшие души. Вот так вернее. Тяжелые, как я выражаюсь. Вобщем, чем тяжелее душа, чем больше в ней страха, отчаяния и боли, тем слабее связь тела с миром. Что такое, по сути, суицид? Добровольный уход из жизни. Душа перевесила тело и разум и ушла в свободный полет. А уж энергетическая мощь этой беспокойной души такая, что хватит, наверное, на электрификацию небольшого города тысяч на сто населения… Вот и ждут Варяги, пока душа наберет критическую массу, станет, так сказать, "тяжелее" тела. От самоубийств спасают даже, видишь, чтоб с крючка не сошел раньше времени… А потом – раз! Схлопываются нити, расходятся, а человека нет… Причем не настоящих психов забирают, на хрен они им там сдались, а вот таких… Нормальных вроде, но загнанных жизнью, загнанных самими собой…

Замолчал. Задумался о чем-то своем. Егору тоже нечего было сказать. Мозг, заторможенный лекарствами, со скрипом обрабатывал поступающие сведения. Минуты две сидели в тишине. Наконец, Петр вновь заговорил:

– Ко мне же они тоже не просто так приперлись… Раньше все нормально было. Жил, работал, людей спасал, семью кормил. Все, как у всех. А потом сын погиб… Следом – две операции неудачные у меня… И понеслась душа в рай! Депрессия, шиза, пить начал. А они тут как тут!

– А почему именно сейчас? – задумчиво проговорил Егор. – Ну, то есть, именно в наше время. В двадцать первом веке.

– Да кто его знает. – ответил он. – Может они всегда приходили. И в Древней Греции, и в Средневековье… Хотя, тогда люди были проще, жизнь более приземленная. А сейчас такие условия социума, что этих вот самых тяжелых душ все больше и больше. Жопу свою спасать, от динозавров и феодалов каждый день убегать не надо, вот и маются люди от спокойной жизни и всего того говна, которое из телевизора да интернета льется… Не знаю, короче. Кстати, еще один нюанс. Переброс этот они могут совершать не постоянно, а раз в двенадцать лет. Наших, солнечных лет. Сейчас две тысячи шестнадцатый, как раз, один из таких годов. Неизвестно, почему так, но у них много чего вокруг числа двенадцать крутится. Священное, видимо, оно… Ты не замечал, что у них на руках по шесть пальцев?

Егор покачал головой. Не до этого тогда было…

– Ладно. Допустим все так. – сказал он. – Но зачем им люди-то, в принципе?.. И, вообще, Петр Валентинович, ты где столько информации-то понабрал на эту тему? Я всю сеть перерыл – одни сказки какие-то…

Петя грустно усмехнулся, открыл было рот, чтобы ответить, но неожиданно дверь в курилку резко распахнулась, и в проеме появилась здоровенная рожа санитара. Не местного, явно из основного корпуса.

– Вот он, красавец! – пролаял он. – Шевченко, блин, тебя вся больница ищет, думали уж на тарелке улетел! А он тут курит… У тебя ЭСТ в девять часов, а время – десять доходит. А ну бегом! Или в догонялки опять поиграем?

Петр Валентинович весь как-то съежился, поник, взгляд снова стал бессмысленным. Карета превратилась обратно в тыкву. В накачанный седативными препаратами овощ. Санитар подошел, подозрительно покосился на Егора, ласково взял под ручки покорного Петю и увел его за дверь.

"Зараза! – подумал Егор. – Как не вовремя".

Сел на табуретку, прислонился затылком к стене. Выдохнул.

"Посидели, блин, покурили… Варяги из прошлого, тяжелые души, нити времени! Настоящее, реальность… Боже, какой бред! Как два торчка за косячком пургу какую-то несли. Неужели это все на самом деле? Блин, но ведь похоже то как… Значит меня скоро отсюда выдернут? А зачем? Может они извращенцы какие? Не хочу я… Не хочу! Надо срочно душу облегчать. Пурген какой-нибудь для души найти, я не знаю, и облегчиться… Хорошенько так облегчиться. До конца года продержаться, тут осталось-то – полтора месяца. Потом ведь только через двенадцать лет придут… Кошмар! Зачем я, вообще, с ним заговорил? Идиот хренов! Что теперь делать то?"

***

Петр Валентинович после ЭСТ в палату не вернулся. Егор ждал его весь день, бродя по этажу до курилки и обратно, словно караульный на посту, но так и не встретил своего товарища по несчастью. Разговор остался неоконченным, многое было непонятно. Ближе к вечеру пришла медсестра, собрала Петины вещи в пакет и на вопрос Егора, куда делся хозяин сиих предметов, ответила:

– Да я толком не поняла. Он полдня у главврача сидел, а потом тот его домой отпустил.

Во как!

– А вещи?

– А вещи сказали в ординаторскую отнести, он их то ли сам потом заберет, то ли передадут ему…

Следующие несколько дней Егор судорожно размышлял, все больше и больше утверждаясь в мысли, что все, рассказанное Петей, очень похоже на правду. Если бы не принимаемые препараты, он бы давно сошел с ума или по старой привычке помчался за бутылкой. Но лекарства действовали, и вся эта научная фантастика воспринималась с изрядной долей пофигизма. Однако, в любом случае, осознание того, что за ним с непонятными целями охотятся какие-то межгалактические террористы из прошлого, душевного равновесия отнюдь не прибавляло.