Аквариум

"Все это было на самом деле, – подумал Егор. – Здесь. Сейчас. Со мной. Причем я этого червячка уже где-то видел. Вот только где? В кино, в книге? В другой жизни?" Последняя мысль, судя по всему, заступила за какую-то запретную черту, на территорию таких глубин подсознания, про которые человеку лучше вообще не знать. В памяти Егора вспыхнули образы каких–то людей, бледных, осунувшихся, но с суровыми и мужественными лицами, причем людей этих он откуда-то знал, хриплые голоса, произносящие непонятные слова, мелькнули перспективы улиц, знакомых и незнакомых одновременно. Улиц, где на каждом шагу таилось что-то страшное и злое, и напоследок, – красивое женское лицо, самое красивое и самое любимое на свете. Знакомое и родное до боли в сердце, и в то же время чужое и далекое, как звезды над головой, свет которых освещает тебя из невообразимой глубины времен, с таких расстояний, которые тебе никогда не преодолеть и не осмыслить…

Жуткая тоска скрутила Егора. Снова, как тогда, чувство безвозвратной потери, только в разы сильнее. Слезы потекли из глаз… Он свернулся на песке и зарыдал, как ребенок.

Проходящие мимо люди с удивлением смотрели на лежащего на берегу и безутешно плачущего взрослого мужика. Дети показывали пальцами и что-то спрашивали у родителей, те молча качали головой и переглядывались. Егор ничего не замечал. Ему было очень плохо…

Слезы текли и текли. И вместе с ними постепенно из памяти, заглянувшей в запретное, уходили разбередившие душу образы, затихали голоса, стирались лица. Только незнакомая темноволосая девушка еще долго смотрела на Егора блестящими серыми глазами, в которых глубокая тоска медленно превращалась в светлую грусть, но потом и она исчезла, растаяв, словно утренний туман над речкой.

Егор медленно поднялся, осмотрелся вокруг.

"Какой позор! Лежал тут и сопли размазывал. Боже, что же со мной происходит? Что я видел? Почему я? Неужели это все на самом деле? Неужели я не сплю? Почему другие живут и радуются, если пьют – так весело, хоть и до инфаркта, и не думают ни о чем, не ковыряются в себе, не видят никаких лиц и страшилищ? А у меня все не так, все с надрывом, все через жопу!"

Тело и шорты были в песке. Егор долго не решался подойти к воде, но все же зашел по колено, кое-как смыл песок, опасливо косясь в глубину, и поплелся на дачу к Максиму.

Машины хозяина во дворе не было. "Нашел ключи все-таки, гад! Ладно хоть не на моей уехал…" Взял телефон, сел в тенек под яблоню, долго смотрел на черный экран, подом вздохнул и нажал кнопку включения. Через минуту начали приходить эсэмэски. Восемь пропущенных с работы, пять с неизвестных номеров… и ни одного от родной и любимой жены.

"Неужели настолько по фигу? – удивился Егор. – Я конечно урод, но пока еще муж. А я-то думал, она там морги с больницами обзванивает."

Посидел, покурил, потом все-таки набрал номер. Ответила сразу.

– Ты разговаривать и воспринимать информацию в состоянии? – с ходу спросила она.

– Привет. – ответил Егор. – В состоянии.

– Короче. Где ты есть – я знаю, чем занимаешься тоже догадываюсь. Привет Максиму передавай, мне Ленка позавчера звонила.

– Подожди, послушай… – попытался вставить Егор.

– Нет, это ты послушай! Вещи я собрала, в воскресенье мы уезжаем к маме. В понедельник я подаю на развод. Ты бухай там сколько хочешь, хоть до зимы оставайся, если не сдохнешь! Мне по барабану! Я так больше не могу, Егор… Это окончательное решение, можешь мне не звонить, не писать и, главное, пока не протрезвеешь, даже не думай появляться. Насчет квартиры и прочего будем разговаривать, когда в себя придешь. Все, счастливо пропиваться!

– С дочкой хоть дай поговорить, – успел сказать он.

– Обойдешься! Про дочку раньше надо было думать! – и отключилась.

Егор закурил еще. Да, неприятно, конечно, но после того, что произошло на пляже, вся окружающая действительность воспринималась как-то плосковато, без должного эмоционального пиетета.

"Ну вот, теперь действительно все… Хотя, чему удивляться."

За забором скрипнули тормоза, и в калитке показался Макс. Улыбка от уха до уха, в одной руке буханка хлеба, в другой – две бутылки водки. Одна уже начатая.

– Кто ищет, тот всегда найдет! Это я и про ключи тоже, – подмигнул он Егору. – Ты, как хочешь, а я продолжаю банкет!

– Продолжай, – вяло ответил Егор и лег на траву. Расслабился. Закрыл глаза. Прямо на лоб ему с глухим стуком упало яблоко.

– Ньютон, бля! – заржал Максим. – Или кому там на бошку тыква то упала? Копернику?

Егор молчал, глядя как высоко-высоко в голубом небе величественно парит сокол. С севера набегали редкие пока облака. Было очень душно. "Гроза будет, наверное", – равнодушно подумал он.

Макс шустро разложил на уличном столе закуску – маринованные огурцы из банки и порезанный хлеб, поставил две стопки, начатую бутылку, сел. Посмотрел на Егора, помолчал. Потом махнул рукой. Посидел. Похлопал себя по коленкам. Снова посмотрел.

– Так я не понял – ты не хочешь или не будешь? – наконец спросил он.

– Максим. – тихо проговорил Егор. – Скажи мне, как рыбак рыбаку, у нас тут сомы водятся?