Аквариум - 3

Кирилл читал утвержденную директором инструкцию по вербовке, в которой требовалось вербовать как можно больше агентов. Кейси нужны были те, кто мог бы успешно проникать всюду, особенно в высшие эшелоны власти стран советского блока. Новый директор считал, что старая инструкция была слишком длинной и не особенно толковой. В ней содержался набор изживших себя принципов, которые стесняли и отнюдь не способствовали творческому подходу к заданию. Автор советовал оперативникам использовать эластичные и наступательные методы работы за «железным занавесом».

Приглашение перед докладом зайти в комнату сорок три косвенно подтверждало правильность хода мыслей Кирилла и укрепляло в нем уверенность в успехе. Хозяином комнаты был его хороший знакомый легендарный начальник контрразведки ЦРУ Джеймс Энглтон. Кирилл прекрасно знал, что ни одна серьезная вербовочная операция не проходит без одобрения контрразведчика. Вызов к нему означал, что его служба по своим каналам проверила кандидата на вербовку и не возражает против проведения операции. Энглтон и Людерсдорф были знакомы давно и испытывали взаимные симпатии. Оба были весьма образованными людьми с широким кругозором, оба принадлежали к редкому типу разведчиков-фанатиков, влюбленных в свою профессию и делавших свое дело на высоком профессиональном уровне.

Кирилл открыл сейф, вынул из него объемистое дело с жирной надписью «Стриж» на твердой картонной обложке, в правом верхнем углу стоял штамп: «Сов. секретно, экз. единственный». Устроившись поудобнее в кресле, Людерсдорф позвонил секретарше и попросил до ленча его не беспокоить и стал в какой уже раз просматривать досье на Лобкова. На внутренней стороне обложки был приклеен большой конверт с вложенными в него фотографиями. Кирилл вынул фото и разложил их на столе в хронологическом порядке. На первой фотографии, сделанной, вероятно, с загранпаспорта лет восемь-десять назад, молодой человек с неброскими чертами лица, худощавый, узколицый, как-то напряженно и очень серьезно, даже испуганно смотрел в камеру. Был он в темном пиджаке, белой рубашке с неумело повязанным галстуком. На других фотографиях этот же молодой человек, сфотографированный скрытой камерой, был на пляже, в магазине, на рынке с молодой брюнеткой, в автомобиле, в кафе, на приеме в посольстве. Ниже, во втором ряду, лежали совсем свежие фотографии. На первой трудно было узнать молодого человека из верхнего ряда. Лобков превратился в зрелого мужчину: раздобрел, посолиднел, лицо округлилось, появились заметные залысины, оголившие его и без того высокий лоб, взгляд приобрел уверенность, от растерянности на его лице не осталось и следа. Строгий костюм с хорошо завязанным модным галстуком придавал его внешности еще большую солидность. В этом же ряду было несколько цветных групповых фотографий Лобкова и его жены, сделанных во время экскурсий в Новый Афон, Сухуми, Сочи.

В последнем ряду располагались непристойные, компрометирующие фотографии, больше похожие на порнографические открытки.

Кирилл просматривал досье. Лобков давно попал в поле зрения ЦРУ. В первых донесениях из резидентуры ЦРУ в Испании отмечалось: Лобков молодой, довольно активный, энергичный сотрудник аппарата военного атташе советского посольства в Мадриде, в длительной загранкомандировке впервые, исполняет обязанности шофера и переводчика. Отмечались некоторые моменты, на которые в свое время Кирилл обратил внимание. Он неоднократно был замечен в незаконных коммерческих сделках, в частности, расплачивался иногда с мелкими лавочниками водкой, которую по дешевке покупал в своем посольстве. При хозяйственных покупках на казенные деньги просил знакомых продавцов выписывать фиктивные счета на завышенные суммы, на заправочных станциях приобретал некоторые хозяйственные вещи за счет бензина. Отмечалось, что он и его жена Раиса Михайловна часто посещали различные толкучки, скупали перед отъездом в отпуск в больших количествах уцененную кремплиновую ткань, при покупках торговались, предлагали водку, икру.