Аквариум

У нас на хуторе все старики те славные времена помнят. И руководителя той армии помнят, Нестора Ивановича Махно. Говорят старики, что Нестор Иванович совсем не таким был, каким его красные в кино показывают. Говорят, он был парнем молодым. Я потом в энциклопедии проверял — не врут старики: в восемнадцатом году Нестору Ивановичу тридцати лет не было. Волосья у него длинные были, правда. Патлы по плечам распущены. Мужики его святым почитали. Крестились, увидев.

Едет Нестор Иванович по Екатеринославу на четверке вороных. Хмур. Дума великая в глазах его. Четверкой вороных Великий Немой правит. Хромает Нестор Иванович, верхом не ездит: на тачанке, рядом с пулеметом. А Великий Немой завсегда рядом. Он батьке Махно и кучер, и ординарец, и телохранитель, и придворный палач: приговоры Нестора Ивановича совсем короткие.

Едет Нестор Иванович — мужики в пояс кланяются, свой он: крестьянский царь. На тачанке его пулеметной сзади серебряными гвоздиками девиз выбит: «Хрен догонишь!» Спереди другой девиз: «Хрен возьмешь!» Рядом с батькиной тачанкой, верхами, — батька Максюта, Николай Мельник, Гришка Антихрист, Никодим Пустовойт да Лев Андреевич Задов, начальник разведки. Разведка в РПАУ на уровне высших мировых стандартов стояла. В невыгодных условиях Махно никогда боя не принимал. Уходил. Исчезал. Армия его рассыпалась.

Пушки и пулеметы — по оврагам да буеракам, кони на лугах пасутся, тачанки пулеметные, только уже без пулеметов, девок на ярмарку везут. Мужики по дворам сидят. На солнышке. Улыбаются.

Махновская армия от всех других юмором острым отличалась да улыбками. Сам Нестор Иванович большой шутник был. Дума великая на челе его, а в глазах бесенята озорные. За хорошую шутку жаловал он, как за победу в бою. Лихо Нестор Иванович воевал! В одну ночь собирал он всю свою армию в кулак и бил тем кулаком внезапно по самому уязвимому месту врага. В армии его семнадцать кавалерийских дивизий было. Трепетали города от грохота копыт его конницы. А если удача против него, свистнет батька — и вновь его армия рассыпалась, затаилась, до первой темной ночки исчезла.

Неуязвим был батька Махно. Но красным поверил. Зря, батька, поверил. Нашел кому верить. Махновская кавалерия вместе с красными в Крым ворвалась белых резать. А как белых порезали, развернулась внезапно Первая конная армия против своего союзника. Конная армия! Голая степь. Конец ноября двадцатого года. Конная армия! Лавина. Грохот копыт на десятки верст. Степь уже морозом прихватило. Степь — вроде бескрайнего бетонного поля. От горизонта до горизонта. Красные не стреляли и даже «ура» не кричали. Десятки тысяч клинков со свистом вылетели из ножен, засверкали на солнце. И пошла Конная армия! И пошла. Вой и свист. Человек в толпе звереет. И лошадь звереет. Пена клочьями. Кони — звери! Люди — звери! Свист клинков. Блеск нестерпимый. Грохот копыт. Кавалерийские дивизии красных большим крюком махновскую армию обходят, отрезая пути к отступлению, а вся Конная армия в лоб. Галопом. Внезапно. Против союзника! Руби! Даешь! Отдельная кавалерийская бригада особого назначения пленных тут же клинками рубит и своих тоже. Тех, кто в бою не звереет. Р-р-руби!

Развернул Нестор Иванович триста восемьдесят пулеметных тачанок. Четыреста шестнадцать его пулеметов стегнули Первую конную армию свинцовым ураганом. Но поздно. Поздно. Кому ты, Нестор Иванович, поверил! Поздно. Никогда ты боя в неравных условиях не принимал. Уходил. А тут куда уйдешь от союзника? Руби! Захлебнулась 6-я кавалерийская дивизия красных собственной кровью. Трупов — горы. Раненых нет. Раненых кони топчут: Первая конная армия лавиной идет! Ей не время своих раненых обходить. Руби! Зря, Нестор Иванович, им поверил. Зря. Я бы им не поверил. Я им и сейчас не верю.

Знаешь, Нестор Иванович, я бы к красным служить не пошел. Я бы под твои черные знамена. Да нет тебя, и нет других армий, кроме Красной. И никуда не убежишь. Прошли те славные времена. В принципе мало что изменилось. Каждый сам себе банду вербует. Только называется она не бандой, а группой. Правда, сейчас группы друг друга шашками не секут, но от этого разве легче?

Раньше хоть ясно было, кто белый, кто зеленый. А сейчас каждый себя для удобства к красным причисляет. Но каждый красный остальным красным не верит. Другие красные для него такие же «союзники», как Первая конная армия для батьки Махно.

Плохие времена. Все товарищи. Все братья. А когда человек человеку друг, товарищ и брат, как тут угадаешь, откуда по тебе удар нанесут? Когда конная лавина внезапно развернется и затопчет тебя копытами?

4

Трясина агентурного обеспечения все глубже засасывает меня. Не вырвешься.