«Практически на всех концертах нам приходилось “биться”, — утверждал лидер “Аквариума”. — К примеру, Майк со своим “Зоопарком” бился по-своему, а мы бились по-своему. Но это всегда была борьба. И она всегда приводила к очень хорошим результатам, потому что, во-первых, возникала боевая закалка, а во-вторых, мы были вынуждены подтягиваться и делать что-то всё лучше и лучше».
Начинались восьмидесятые, и Гребенщиков понимал, что помощи в продвижении группы ждать неоткуда. Поэтому отчасти Борис сделал ставку на своих столичных друзей: Троицкого, Липницкого, Макаревича, Агеева, Смирнова. Именно в тот период Борис написал многостраничный манифест, который назвал «Правдивая автобиография Аквариума». По сути, это был первый пресс-релиз в истории отечественного рока. Позднее он был опубликован в машинописном журнале «Зеркало» и сопровождался подзаголовком «История “Аквариума”, предвзято изложенная мною (который далее из скромности упоминается как БГ) при боли в зубе (или в вагоне электрички) — посему часто невнятная, но максимально правдоподобная».
Этот документ достоверно запечатлел неровную эволюцию ансамбля — со времён «Искушения святого Аквариума» и до фиксации новейших источников вдохновения. Гребенщиков с безупречной честностью перечислял всех, кто повлиял на музыку группы, — от Лу Рида и Фрэнка Заппы до Боба Дилана и Брайана Ино. Этот эпохальный материал Троицкий дополнил собственной статьёй «Ребята ловят свой кайф» и опубликовал его в одном из номеров «Зеркала».
«Я уже давно отвык воспринимать “Аквариум” как музыкальный ансамбль, — рассуждал Троицкий. — Скорее это человеческое существо, своенравное, часто глупое, но симпатичное. Четвертушки его составляют абсолютно безвольный лидер БГ, болтливый, но таинственный (и томный) Дюша, просветлённый князь Мышкин — Гаккель и Файнштейн, прямой и нормальный, в общем завернутом контексте “Аквариума” воспринимающийся со своей прямотой вдвойне гротесково».
Также Артём предложил редакции «Зеркала» организовать выступление группы в стенах общежития МИФИ, где проживала большая часть журналистов этого издания.
Небольшой акустический концерт дуэта БГ + Дюша, состоявшийся в апреле 1981 года, оправдал самые смелые ожидания. После эмоционального исполнения «Героев» Борис поинтересовался у зрителей: «Скажите, а вы тоже любите злые песни? Интересно, а почему все любят злые песни?» Воспитанные на меланхоличных балладах «Машины времени», юные физики-ядерщики с раскрытыми ртами слушали «Прекрасного дилетанта» и написанную ещё в Тбилиси композицию «Держаться корней». Но наибольшим успехом пользовался яркий регги-номер «Мой друг музыкант», названный впоследствии в «Зеркале» «лучшей песней 1981 года».
«Единственным новым стилем, который тогда очень подходил Борису, был “регги”, — писал Троицкий в книге “Тусовка”. — Ганджа и наивный растафарианский культ оказались идеальным кормом для “Аквариума”. И здесь проявилась блестящая способность БГ адаптировать чужеродные культурные влияния и трансформировать их во что-то русское. Он написал песню “Вавилон” в чистейшей традиции раста — как в музыке, так и в тексте. Неудивительно, что вскоре она стала почти студенческим гимном, поскольку все чувствовали, что Вавилон “Аквариума” на самом деле был их отчаявшейся родиной».
Вскоре рок-активисты из «Зеркала» замутили ещё один сейшен, который состоялся вблизи Ленинградского вокзала, на квартире у Володи Левитина.
«Я услышал про “Аквариум” в 1981 году, вскоре после того, как в Москве появился “Синий альбом”, — вспоминал Левитин. — Он произвёл на меня потрясающее впечатление и заворожил, несмотря на не очень хорошую запись. И этот момент я по сей день прекрасно помню».
Первый московский квартирник с участием Бориса Гребенщикова и Фана продолжался более двух часов и закончился исполнением песни «Моей звезде». Хозяин квартиры — студент Плехановского института — провёл весь вечер в организационной суете и только потом сообразил, что концерт никто не записывал и не фотографировал. Для истории остались лишь воспоминания идеолога «Отделения ВЫХОД» Олега Ковриги, выпустившего впоследствии немало дисков «Аквариума».