Аквариум. Геометрия хаоса

«Наш стиль — агрессивно-хаосный и до конца не прочерченный ритм-энд-блюз — был ориентирован на The Rolling Stones — в рамках тех инструментов и того звучания, которые у нас присутствовали. Часть песенного материала сочинялась мной, часть — барабанщиком Колей Корзининым, который в силу своей антропологии ориентировался на красивые баллады. А когда группа распалась, я остался со своим энергетическим хаосом, а Коля — со своей мелодической задушевностью».

Как бы там ни было, овеянный мифами «Санкт-Петербург» ассоциировался у Джорджа и Боба с тем светом в конце туннеля, в направлении которого им и нужно двигаться. Дело оставалось за малым — прорваться на концерт команды Рекшана, который должен был состояться на химфаке ЛГУ.

«Значимым элементом любого концерта являлась проходка, — вспоминал Джордж. — На химфаке мы растерянно торчали во дворе, даже не представляя, как попасть внутрь. К счастью, увидели знакомых, которые повели нас в тёмные закоулки питерских дворов. Подошли к чёрному входу, вышибли какие-то стёкла, ввалились в зал и увидели, как группа “Санкт-Петербург” заканчивала настройку».

В актовый зал, пахнущий влажной половой тряпкой, народу набивалось всё больше, и вскоре зрителям стало нечем дышать. К счастью, Цацаниди встретил приятелей по химфаку, которые нагло курили у приоткрытого окна и с нетерпением ожидали начала мероприятия.

«Настройка продолжалась ещё минут двадцать, — рассказывал Джордж. — Потом к микрофону подошёл хмурый Рекшан и будничным голосом сообщил: “Сегодня наш последний концерт в данном составе… Поскольку барабанщик Коля Корзинин уходит служить в ряды Советской Армии”».

Группа начала выступление с программной композиции «Санкт-Петербург». И когда к сиплому вокалу Рекшана подключилась ритм-секция, её громоподобный звук просто пришиб друзей к паркету. А вскоре сквозь гул барабанов Корзинина, скрипку Никиты Зайцева и скрежет гитары Рекшана Борис услышал строчки, от которых у него начала съезжать крыша: «Я этим городом дышу, курю с травою папиросы».

Вторично Гребенщиков впечатлился на психоделическом номере про Бангладеш, во время которого в арт-пространстве химфака царил полный бардак. На сцене стихийно возникали новые музыканты, а опоздавшие зрители ломились в зал через высокие окна. Вокруг искрило электричество и витал дух великой свободы.

Неудивительно, что после концерта участники «Аквариума» вышли на улицу совершенно другими людьми. Они двигались навстречу стылому ветру, продувавшему и старый плащ Гребенщикова, и видавший виды полушубок Гуницкого. Вселенная рок-музыки на русском языке взяла наших героев в неумолимый плен. Это выглядело словно сигнал из космоса — пора начинать играть собственные песни.

«Я поразился этому сейшену на родном факультете, — признавался Саша Цацаниди. — Домой мы ехали на автобусе, и Боб громко декламировал стихи из своей новой поэмы “В объятиях джинсни”. Он всегда выглядел целеустремлённым и свято верил в успех “Аквариума”. Я сильно сомневался в целесообразности нашей затеи и прямо спросил у него: “А как ты думаешь, мы станем такими же известными, как группа «Санкт-Петербург»?” — “Мы будем намного известнее”, — не задумываясь ответил Гребенщиков».

ГАРМОНИЯ ПРОСТРАНСТВА

«Иногда по ночам в кошмарных снах мне снятся интегралы».

Борис Гребенщиков

К середине первого курса вождь «Аквариума» подружился с продвинутыми активистами «примата» — Андреем Васильевым, Таней Купцовой и Арменом «Маратом» Айрапетяном. Боб представился им как «весёлый хипок» и вскоре понял, что нашёл братьев по разуму. Это были самые беспечные в мире студенты, которые вместо занятий играли в покер «на спички», обсуждали заветы китайских мудрецов, трилогию Толкина Lord of the Rings и альбомы Фрэнка Заппы.

«Прослушивание каждой новой пластинки было для нас настоящим откровением, — вспоминал Гребенщиков. — Мы часто собирались вместе, компанией из четырёх — пяти человек, как будто для того, чтобы вызывать духов. С тех университетских времён именно альбомы являлись для меня основным способом передачи атмосферы рок-музыки».

Вскоре в недрах «могучей кучки» возникла идея создания «Клуба Любителей Музыки», или сокращенно — «КЛМ». К сожалению, Андрея Васильева и Тани Купцовой давно нет в живых, но остался в строю их бодрый однокурсник Армен Айрапетян, живущий в Ереване и занимающийся научной деятельностью. Мы легко нашлись в интернете и завязали активную переписку.