Аквариум с золотыми рыбками

— Почему не позвонили мне, прежде чем увезти тела? Почему вы меня вызвали только через час?

— Это не моя вина, Джек. Все распоряжения отдавал Джордж Франклин. Так что с вопросами к нему.

— Если я сумею добиться от него хоть сколько-нибудь вразумительного ответа.

— Джек, парень и так переживает. Стоит ли его винить?

Безнадежно махнув рукой, Уиллоус сменил тему.

— Вы сказали, это не единичное убийство. Сколько у нас трупов?

— Три. Еще два в подвале управления. Дожидаются вскрытия. Я привез этого сюда, поскольку рана не сквозная, что не похоже на прежние убийства?

— Тройного убийства тоже еще не было…

Подошел Киркпатрик. Он протянул Бредли ружейную пулю. Бесформенный кусочек металла поблескивал под ярким светом, когда Бредли перекидывал его с ладони на ладонь.

— «Магнум-460»? — спросил Уиллоус.

— С уверенностью можно утверждать только после тщательного исследования, — ответил Киркпатрик.

— А почему пуля осталась в теле? — поинтересовался Бредли.

— Все очень просто. — Киркпатрик приподнял угол зеленой простыни и откинул ее театральным жестом, открыв обнаженное тело убитого. — Вот здесь пуля вошла, слева от грудины.

Палец Киркпатрика застыл над обезображенной окровавленной плотью.

Уиллоус заметил, что ноготь на мизинце был обкусан. Киркпатрик шевельнул кистью, изображая извилистый путь пули.

— Пуля пронзила левую часть сердца и левое легкое. Затем отклонилась, натолкнувшись на восьмой позвонок, прошла сквозь диафрагму и живот, скользнула вниз по бедру параллельно кости и наконец остановилась под коленом.

— А может, объяснить попроще? — спросил Бредли.

Киркпатрик добродушно улыбнулся.

— Пуля каталась внутри парня, как биллиардный шар, пока не успокоилась под коленкой.

— Так почему же все-таки пуля осталась в теле?

— Необычная траектория, только и всего.

— Почему вы так торопились извлечь эту пулю? — спросил Уиллоус у Бредли.

— Хотелось убедиться, что мы имеем дело с тем же самым стрелком. Две другие пули ударились о бетон и расплющились. Они так деформированы, что их невозможно сравнить.

— А почему нельзя сравнить гильзы?

— Гильз не было, — ответил Бредли. Он пожевал свою сигару. — Меня вот что настораживает, Джек: покойника три, а не один. И только один из них бывший член «Клуба одиночек». К тому же гильз на месте преступления не обнаружено… Нарушена привычная схема. Это меня и настораживает. Вот почему хотелось поскорее получить пулю. Теперь можно отправить ее в лабораторию, поместить под спектроскоп и, черт возьми, убедиться, что она вылетела из того же ружья, из которого убиты первые четверо.

Уиллоус выставил руки ладонями вперед.

— Ладно-ладно, я же просто спросил… А вообще, убийца что-нибудь оставил на месте преступления?

— Сандвич. Половина откушена. Плюс пластиковый контейнер с салатом.

— По слюне на сандвиче мы можем определить группу крови?

— Если повезет. Кроме того, на крышке пластикового контейнера остались отпечатки пальцев.

— Достаточно четкие?

— Голдстайн считает, что да.

— Однако наши свидетели утверждают, что убийца носит белые хлопчатобумажные перчатки…

— Не будь пессимистом, Джек. Пессимисты спят допоздна… Я хочу, чтобы моя команда состояла исключительно из оптимистов.

— А я хочу, — сказал Уиллоус, — чтобы Джорджа Франклина отстранили от этого дела. Ему нельзя даже бумажки доверять, и мне совершенно наплевать на его чувства.

— Что ж, понятно, — кивнул Бредли.

Уиллоус завел машину. Включил обогреватель и дворники. Клер молча сидела в углу салона, глядя на капли дождя, струившиеся по стеклу. Уиллоус зажег и снял машину с тормоза. Сделав широкий разворот, он свернул налево, через два квартала — направо, на Пендер, и спустился по пологому холму в самом сердце Чайнатауна — по крайней мере, того Чайнатауна, который показывают туристам. Большинство ресторанчиков и заведений было закрыто, но в некоторых светились на верхних этажах тусклые огни — там, очевидно, собирались любители азартных игр. Каждые несколько лет департамент предпринимал широко освещаемую прессой попытку покончить с этим злом, но покончить с ним по-настоящему было невозможно. В 1887 году китайцы сколотили высокий деревянный забор, протянувшийся от Шанхай-аллей до Кантон-аллей. Предполагалось, что забор должен оградить местное население от вторжения враждебно настроенных белых, и в каком-то смысле забор существовал до сих пор — пусть и незримый. Здесь проживали более ста тысяч китайцев, но лишь четверо из них были полицейскими. Поэтому община сама следила за порядком. Так было всегда. По всей видимости, так всегда и будет.

Уиллоус остановился перед светофором на углу Пендер и Хоумер. Он с любопытством рассматривал толстяка в рваной спецовке, производившего тщательнейшее обследование мусорного контейнера. Толстяк, перехватив взгляд Уиллоуса, улыбнулся ему беззубой улыбкой.

Красный свет сменился зеленым. Уиллоус повернул налево и покатил по Хоумер на юг. Он включил обогреватель на полную мощность. По ногам заструился теплый воздух. Клер сидела, чуть отклонившись вправо, глядя прямо вперед.

— С вами все в порядке? — спросил он тихо. Ответа не последовало.