Аквинат

⁵⁷ Есть нечто, как минимум, загадочное в изначальном описании акта воли, о котором идет речь, как желания верующего, чтобы Бог привел его к праведности: ведь собственными объектами нашего воления могут быть только те вещи, которые находятся в нашей власти. Лидгейт в “Миддлмарче” Элиота может хотеть или желать, чтобы Булстрод решил ссудить ему денег; но было бы странно говорить, что Лидгейт хочет, чтобы Булстрод дал ему ссуду, потому что решение Булстрода может быть объектом только воли Булстрода, а не Лидгейта. Далее, такой способ описания второпорядковых волений выглядит нарушающим дефиницию второпорядкового воления как воли, повелевающей самой собой. Но есть ситуации, в которых, видимо, не будет несообразным сказать нечто вроде “Лидгейт хочет, чтобы Булстрод ссудил ему денег”, и размышление над ними помогает разрешить обе проблемы. Приведем лишь один пример: если бы Лидгейт нуждался в медицинской помощи (а не в деньгах) и в конце концов согласился бы на операцию, мы были бы склонны описывать его ситуацию так: Лидгейт хочет, чтобы врач его прооперировал. Но, говоря так, мы описываем отнюдь не такую ситуацию, в которой объектом воления Лидгейта является действие врача. В этом примере врач настаивает на медицинском вмешательстве, которому Лидгейт подвергаться не желает. Говоря, что Лидгейт хочет, чтобы врач его прооперировал, мы имеем в виду, что Лидгейт, во-первых, перестал противиться операции, предлагаемой врачом, и, во-вторых, переменил мнение и согласился на операцию. Следовательно, объектом воления Лидгейта выступает не действие врача, а скорее его собственные первопорядковые воления. Желая, чтобы врач его прооперировал, он желает не иметь желания противиться настоянию врача и, наоборот, иметь желание, делающее операцию возможной. Другими словами, он желает иметь такую волю, которая волит все необходимое с его стороны для того, чтобы врач имел возможность (юридическую и моральную) сделать операцию.

⁵⁸ См. главу 9 о свободе (не вошла в перевод. – Прим. пер.). См. также, например, SCG III. 148 и ST Iа IIae. 111. 2 ad 1, где Фома говорит, что благодать воздействует на волю как формальная причина, а не как причина производящая. Подробнее см. в главе 13 о благодати и свободе воли.

⁵⁹ См. мою статью “Augustine on Free Will” / Eleonore Stump, Norman Kretzmann (eds), The Cambridge Companion to Augustine (Cambridge: Cambridge University Press, 2001), где подробно разбирается аргументация в пользу сходной позиции, которую занимал Августин.

⁶⁰ Я не имею в виду, что изменения, происходящие в процесе оправдания, совершаются, по мнению Аквината, только в воле. В той мере, в какой интеллект и воля, по убеждению Фомы, сопряжены между собой, изменения в одной способности или потенции будет иметь результатом изменение и в другой способности. Но здесь я хочу сделать упор на оправдание и искупление, и поэтому воззрения Аквината на изменения в воле для моих целей всего важнее.

⁶¹ Ср. обсуждение пелагианства у Фомы в ST IIа IIae. 6. 1.

⁶² Метафору, отчасти напоминающую мой пример с Аароном, можно найти у Лютера, в комментарии на Рим 4:7. См. Wilhelm Pauck (ed.), Luther: Lectures on Romans, Library of Christian Classics (Philadelphia: Westminster Press, 1961), p. 127.

⁶³ 1 Тим 2:4.

⁶⁴ См., например, Luther, Lectures on Romans, op. cit., p. 127.

⁶⁵ Для Аквината грех, о котором идет речь, не может быть смертным грехом, потому что смертный грех несовместим с милосердной любовью; без любви же оформленная вера становится неоформленной, или безжизненной. См. в связи с этим ST IIа IIae. 4. 4, где Аквинат поясняет: оформленная вера утрачивается через смертный грех. А вот греховные наклонности, привычки и расположения совместимы даже с оформленной верой.

⁶⁶ Рим 4:17.

⁶⁷ Рим 3:26.

⁶⁸ ST IIа IIae. 113. 1.

⁶⁹ Ср. Гал 3:7.

⁷⁰ Рим. 4:11–18.

⁷¹ Гал 3:8.

⁷² См. Aquians, In Gal 3. 3; In Rom, особенно 4. 3, где Аквинат обсуждает разнообразные следствия из тех мест у Павла, где говорится об Аврааме.

⁷³ ST IIа IIae. 2. 5–7.

⁷⁴ ST На IIae. 2. 7 ad 3. Мысль Фомы здесь живо иллюстрирует случай, рассказанный Колином Тернбуллом в исследовании о пигмеях. Пигмей, который служил у Тернбулла помощником и проводником, был представлен католическому священнику, отцу Лонго, который воспользовался этим, чтобы обратить его в христианство. Согласно Тернбуллу, у пигмеев есть своя религия; они не имеют развитой теологии или формальных религиозных институтов, но верят в бога леса, в котором живут и чьими детьми себя считают. Однажды после встречи со священником пигмей, особенно взволнованный естественной красотой окружающей природы, воскликнул: «Отец Лонго был прав, этот Бог должен быть тем же самым, что и наш Бог в лесу». (Colin Turnbull, The Forest People, 1961; repr. New York: Simon and Schuster, 1968, p. 258).