Аквитанки

– Всякий знает, что около ихней Бретани волшебный остров стоит, где феи одни только и живут. Оттуда–то они по всему королевству и расплодились. Ладно у нас они все больше в родниках сидят, гор–то нет, как они привыкли. А уж в Бретани шагу ступить нельзя, чтобы на фею не наткнуться. А по ночам эти старухи в лохмотьях шныряют во всех деревнях, в дома невесть как забираются. Никакой запор их не удержит. И, поди разберись, какая к тебе фея забрела – та, что по хозяйству помогает, или злыдня зловредная. А бретонцы эти, даром что христиане, таскают им своих младенцев народившихся, чтобы те их по–своему окрестили. Тьфу! Ровно еретики какие! И море там другое, неправильное. Не то, что наше. Скалы, острова – и у каждого острова хозяйка есть. Белая там дама, черная, серая – на любой цвет. Как луна полная, так они и носятся над волнами и рыбаков от рыбы отворачивают.

– Ах, мама, ты все перепутала! – вмешалась в страстный монолог матери Аньес.

Она, как и тетушка Франсуаза, была большой любительницей и великим знатоком по части фей, эльфов, кобольдов, гномов и прочей волшебной магии и нечисти. Но если тетушка Франсуаза черпала сведения из чистого народного источника, то Аньес серьезно обогатила их еще и слушанием многочисленных романов и поэм в покоях графинь.

– Феи вовсе не шныряют по Бретани. Они переселились на север, на остров яблок Авалон и там у них королевство. В их домах и замках крыши золотые, а в стены вделаны изумруды, топазы и гиацинты. Туда попадают благородные рыцари, где они и живут, не зная горестей и забот. А правит ими король Артур, которого фея Моргана перенесла туда и залечила волшебством его ужасные раны. А феи, которые живут у нас во Франции, вовсе не сморщенные злые старушки. Это прекрасные дамы в богатых платьях. Они выходят замуж за самых благородных рыцарей, но связывают своих супругов клятвой. И раз в неделю, когда остаются совсем одни, превращаются в кого–нибудь. Или запрещают мужу видеть себя без одежды. Мелузина, вон, каждую субботу превращалась в крылатую змею. И вообще. Неприлично и старомодно называть их феями. Надо говорить «Дама Абонда»!

– Может для госпожи Жанны фея и Дама Абонда, а нам, вилланам, лучше держаться от них подальше. Надежней будет! И народ бретонский совсем дикий: нахлещутся своего ужасного сидра – а доброго вина там не найти! – и давай в свои мешки с трубками дудеть. Хлебнете вы там горя, ой хлебнете!!! Живыми бы хоть вернулись когда–нибудь! – тетушка смахнула уголком фартука слезу.

Рассказ дочери ее ничуть не успокоил, и она твердо стояла на своем:

– Нет тут замуж спокойно выйти, детишек рожать, да нянчить, все здешние господа от госпожи Жанны без ума, нет, надо нестись куда–то к черту на кулички. Совсем мозги от гордости посвертывались!

– Да что Вы такое говорите, тетушка Франсуаза?! – засмеялся Большой Пьер. – Бывал я с покойным графом в Бретани. И не раз. Никаких страстей, о которых Вы толковали, не заметил. Народ чудной, это верно. И говорят не по–нашему, но больше по деревням, в городах–то нормально. И сидр у них неплохой, когда привыкнешь. Сыро только и холодно, с нашими местами не сравнить. Но не всем же так везет, а жить можно, точно Вам говорю.

Гул одобрения пронесся над мисками, и тетушка Франсуаза осталась в меньшинстве. Махнув рукой, она молча подсела к столу и, ковыряя бобы, стала думать, какие кусочки мощей, ладанки и амулеты надо раздобыть, чтобы надежно оградить Аньес от колдовских и людских напастей в далеком чужом краю…

* * *

Куда ехать за семейным счастьем, наконец, решили. Теперь надо было подумать как.

Со следующего утра в Бретань неторопливо отправилась крепкая повозка с несколькими расторопными парнями, чтобы проверить дорогу и привести реннский отель в порядок. Половина слуг должна была вернуться, а остальные оставались дожидаться приезда хозяек.

И замок Монпеза¢ понемногу стал готовиться к предстоящему отъезду графинь и баронессы.

* * *

Как и предполагала Аньес, известие о внезапной и необъяснимой близости мессира Марчелло и Жаккетты серьезно попортило кровь молодому женскому населению.

Такое возмутительное событие не лезло ни в какие ворота. Три дня Жаккетта перемещалась по замку под беспощадным обстрелом любопытных глаз, проникающих в нее до костей. Но даже самые дотошные исследовательницы не могли найти в ней той искры, что могла зажечь разборчивого итальянца.

Ну хоть убейте, колесуйте или сожгите, не обладала эта деревенская плюшка ни легкостью и детской игривой лукавостью Аньес; ни жизнерадостной, победной, плещущей через край красотой Маргариты; ни заимствованной у благородных дам изысканной манерностью Шарлотты!

Спросить мужской пол о достоинствах Жаккетты прекрасная половина обитателей замка, почему–то, не догадалась. А на женский взгляд она была удручающе, просто безнадежно проста.