Ала ад-Дин и повелитель джиннов

– Нечаянно я, понимаешь? Да что же сегодня за день-то такой, а? – психанул Максим, в сердцах отбросил волшебную палочку, подхватил с пола кувалду и замахнулся ей. – И-иэх! – кувалда оказалась тяжеленная, и Максима повело в сторону мигом побледневшего Ахмеда.

– Шеф, шеф! Не надо, шеф! Я вас умоляю, я же просто так сказал, вот вам крест, – взвизгнул перепуганный Ахмед и скользнул за ближайшую витрину. – Ай!

– У-ух!

Кувалда потащила Максима в другую сторону, и теперь уже Саид, забыв про боль в отшибленной ступне, на четвереньках улепетывал по кругу от не на шутку разошедшегося Максима.

– Помогите, убивают! – ревел он, оскальзываясь на поворотах. – Каззан, Каззанчик! Да что же это? За что?

– Эх, размахнись рука, раззудись плечо! – гаркнул Максим, примерившись на глаз, довернул чуть влево, и кувалда со страшным грохотом обрушилась на золотую стойку с главным экспонатом.

Бум-м-м!

Все застыли, кто где находился, оглушенные не столько ударом, сколько произошедшим.

– Вот так, трах-тебедох! – сказал Максим, оттаскивая тяжелую кувалду и опираясь на ее ручку, как Геракл на свою знаменитую дубину.

На том месте, где раньше стояла стойка, лежало два блина – один на другом: первый, побольше, золотой; второй бронзовый, напоминающий вертикальную проекцию чайника на плоскость, изображенную неумелым школяром от руки.

Саид икнул и медленно опустился на пол.

Ахмед издал какой-то горловой звук – то ли засипел, то ли пискнул – и грохнулся в обморок.

Джинн дематериализовался от греха подальше.

Один Ала ад-Дин остался совершенно спокоен. Облизав липкие пальцы, он отыскал глазами волшебную палочку, бережно поднял двумя руками и взмахнул ею.

– Хочу эс-ки-мо. Три!

Чтоп! Чпок! Чпок!

Довольный собой, юноша уселся на пол, сложил ноги по-турецки, развернул бумажную обертку и принялся вкушать дивное лакомство, вкуснее которого он никогда и ничего в своей жизни не пробовал.

– А! – Абаназар подскочил на своем жестком ложе, схватившись рукой за сердце, вытаращил глаза и сел.

– Ты чего, колдун? – настороженно спросил левый ифрит. – Опять чего приснилось?

– Кольнуло, вот тут, – Абаназар помассировал грудь ладонью. – Еще так сжало… Фу-у, вроде отпускает.

– Пьешь много, колдун. И куришь, небось.

– Не твое дело, гнусный ифрит, – состряпал кислую физиономию Абаназар.

– Не хами, колдун. Мы ему сочувствуем, понимаешь, а он…

– Сам заткнись! Не пойму, может, случилось чего? – повел Абаназар головой. – Эй ты, длинный! Да не ты, который тот, а который с факелом.

– Но у нас у обоих факелы, колдун! – заметил правый.

– Да, ты, умник. Сбегай посмотри, чего там произошло. Тяжело мне что-то, словно камень на сердце.

– Где?

– На сердце, говорю!

– Я спрашиваю, где посмотреть?

– Да в пещере, где же еще!

– Я ифрит, а не гончая на побегушках у какого-то колдунишки! – возмущенно выпятил грудь правый из ифритов.

– Ох, чую, там творится что-то недоброе. Сбегай, а? – Абаназар сменил тон на просительно-жалостливый.

– Не положено! – гаркнул левый ифрит.

– Ну что вам стоит? – захныкал Абаназар. – Одна нога здесь, а другая там.

– Нет! – отрезали оба ифрита в один голос.

– Ах, так! Так, значит! Да я вас!.. – сжал кулаки Абаназар.

– Четыре-семь, срочно прошу поддержки! – взревел левый ифрит, отмахиваясь саблей от наступающего на него колдуна. – Повторяю, ситуация три девятки!

Тугая воздушная волна отбросила Абаназара прочь на несколько метров, и перед ним в ряд выстроилось сразу пятеро ифритов, не считая тех, что уже стояли у пещеры – все с саблями наголо и как один со зверским огнем в глазах. У одного из них во лбу сиял внушительный рубин.

Абаназар быстро очухался и вскочил на ноги.

– Трусы, трусы, подлые трусы! – закричал он, размахивая кулаками и распинывая ногами не очень крупные камешки. – Всей толпой на одного, да? А один на один слабо?

– Что тут у вас происходит? – недовольно прорычал ифрит с рубином.

– Вот, господин, – почтительно склонились оба ифрита, охранявшие вход в пещеру, – колдун совсем озверел.

Главный ифрит, видимо, начальник стражи, с высоты своего внушительного роста присмотрелся к крошечному колдуну, и лицо его изнутри засветилось огнем.

– Вы что, с ума сошли? – резко повернулся он. – С каким-то вонючим хилым колдунишкой вдвоем справиться не можете? Беспокоить нас по какому-то сущему пустяку!

– О господин! – взмолился правый ифрит. – Колдун – сущий зверь в человеческом обличье – вот не сойти мне с этого места! Он едва не загрыз моего брата.

– Как так? – засомневался главный ифрит в своих поспешных суждениях.

– Вот! – продемонстрировал шрамы на ноге левый.

– Значит, вы были недостаточно бдительны.

– Но господин, он накинулся на нас, будто лев, нет – как стадо львов!

– Этот? – ткнул пальцем ифрит в сторону притихшего Абаназара. – Ха, ха-ха! Ох, уморили! Этот доходяга-сморчок?

– Ах ты, лопоухая обезьяна! – начал закипать Абаназар. – Ты кого доходным сморчком обозвал, разрази тебя гром?

– Может, попробуешь разразить? – прищурился начальник ифритской стражи.

– Была бы охота связываться. – Колдун сложил руки на груди и повернулся к ифриту спиной. – Наипаршивейший из вшивых ифритишка с фингалом во лбу.