Алая дама закончила партию

Он действительно думал, что его не заденет исчезновение этой женщины. Первый год, второй… До сих пор Его Светлость не осознавал, как много места Инария занимает в его жизни. Она была тонкой занозой, прочно засевшей в сердце.

Она хранила уют этого холодного замка. Теперь, когда Инария исчезла, всё казалось холодным и безжизненным… Лишенным красок.

Мужчина выругался одними губами, запуская пальцы в свои чёрные волосы. Чёртовы эмоции… Он надеялся, что избавился от них.

Намного проще быть равнодушным, тогда ты не почувствуешь утраты. Однако, Диоклетиан её чувствовал.

Люций пристально наблюдал за господином и, наконец, негромко произнёс:

— … В секретере есть другие письма леди Монтроуз. Когда вы уходили на охоту в леса, она много писала вам, но отправляла лишь краткие весточки. Однако, я знаю о том, что госпожа не уничтожала черновики писем.

Дворецкий не знал, к чему приведут тягостные раздумья Диоклетиана Криоса. Но, всё же, он решил немного подтолкнуть господина.

Долгое время Его Светлость жил с закрытым сердцем. Он полагал, что так лучше всего и навязывал подобную жизнь Инарии Монтроуз. Теперь же… Возможно, ему будет полезно узнать истинные терзания её души.

Эрцгерцог кивнул, обратив взор на секретер. Он медленно проговорил:

— Ты можешь идти, Люций. Через час я спущусь на ужин, подготовьте все.

Дворецкий чинно поклонился, зная, что господин хочет остаться наедине с письмами леди Монтроуз. Он быстро вышел из спальни, плотно притворив за собой дверь.

Только тогда эрцгерцог подошёл к секретеру, задумчиво вытаскивая сложенные (и порядком помятые) письма. Их было довольно много.

Местами бумага пожелтела, а некоторые листы будто пытались сжечь. Тем не менее, едва обратив свой взор на эти письма, мужчина увидел её образ и услышал тихий голос Инарии.

Самые старые черновики были робкими, но и радостными. Она писала ему о сущих пустяках.

«Ты знаешь, вишнёвое дерево вблизи замка совсем засохло. Его нужно срубить, но я, отчего-то, всё не решаюсь. Люций сказал, что это дерево – одно из немногих, оставшихся после жуткого пожара из…»

Слова становились неразборчивыми, а после и вовсе обрывались.

«Наступила весна, а ты всё не возвращаешься. Я так тоскую. Зимой было холодно, но весной не лучше. Ночью я не могу спать из-за сквозняков. Возможно, когда ты вернёшься, мы бы могли…»

Она не продолжила писать, словно её слишком смутило собственное предложение. И сами письма становились всё более горькими.

«Должно быть, сейчас ты занят. Эти жуткие монстры являются ко мне во снах. Надеюсь, они не смогут ранить тебя, Диоклетиан. Я сижу у камина, но огонь больше не греет мои руки. Это чувство пустоты… Оно нормально?»

Инария писала ему о многом. О болезни, захватившей столицу. О бытовых проблемах в замке, с которыми ей пришлось столкнуться в одиночку. И… О своих чувствах. Но всё эти письма она так и не отправила.

Диоклетиан прочитал лишь часть черновиков и на него вновь накатило удушающее чувство, от которого стало совсем тошно.

А потом мужчина почувствовал прилив знакомого раздражения. Зачем он тратит своё время здесь? Почему продолжает всматриваться в сухие строчки, будто надеется увидеть в них нечто большее? Это бессмысленно.

Но истинный вопрос, который терзал эрцгерцога… Был весьма очевиден.

«Почему она ушла?»

Эти письма пропитаны искренними, неподдельными чувствами. Диоклетиан ощущал её привязанность и не мог понять: почему?

А потом он вспомнил один разговор, не так давно…

«— День твоего рождения… Совсем скоро, не так ли? Что ты хочешь получить?

— Если… Если бы я захотела прервать наши отношения, Диоклетиан…

— Я думал, что ты никогда не опустишься до банального шантажа, Инария»

Тогда Диоклетиан был необъяснимо раздражён и слишком резок. Спустя время он почувствовал, что перегнул палку, но не извинился перед Инарией. В конце концов, она вела себя так, словно ничто её не потревожило.

Но теперь получается, что она планировала уйти от него ещё тогда. Неожиданно, синие глаза Криоса потемнели от внутренней ярости. Неприятная догадка крутилась в голове, вызывая сильнейшее отторжение.

В тот же день он вызвал одного из информаторов в кабинет и холодно приказал:

— Инария Монтроуз. Расследуй, был ли у неё любовник.

Глава 12

— Позвольте, Ваша Светлость, я искренне сомневаюсь в том, что леди Монтроуз имела отношения на стороне, - решительно проговорил Люций.

Диоклетиан словно с цепи сорвался. Он жаждал выяснить всё о передвижениях Инарии в последние месяцы.

Дворецкий лукаво подумал о том, что раньше господина не заботили подобные аспекты. Он был безусловно гордым, но женщины, уличённые в измене, просто бесследно покидали его жизнь. Таким образом, нет никакого смысла в том, чтобы расследовать отношения леди Монтроуз, которая уже уехала из замка, оставив подпись на контракте.

Криос молчал, но в его взгляде таилось грозное недовольство. Информатор не смог выяснить ничего особенного. Инария жила слишком обособленно. Покуда они были на западе, девушка вела себя крайне скромно. Всё менялось, когда пара посещала столицу, но то входило в рамки их договоренностей.