Алая лента

Вопреки ожиданиям чуда, всю поездку она провела, молча сражаясь с потоками ветра и залпами снега. Шоффер явно из вредности гнал по ветреной Песчаной набережной Аптекарского острова вдоль Малой Невки, задевая сугробы и распугивая извозчиков. При повороте на улицу Даля девушка чудом не выпала прямо на снег, вцепившись обеими руками в дверцу. Калейдоскоп поворотов и улиц. Песочная, Барочная, Левашовский. У Поли отличная память, она очень любила прогуливаться по столице, но нынешнюю поездку она повторить не рискнет.

И то, что усатый паршивец резко затормозил на подъезде к Зелейнинской, не доехав до угла Пушкарского переулка чуть ли не четверть версты, ее только обрадовало.

Трясущимися руками дернула ручку дверцы авто, с огромным трудом ее распахнула и выпала из машины сразу в снег, утонув по колено.

Мотор рядом натужно взревел, и машина умчалась, подняв снежный вихрь, окончательно облепивший Полину сухим, колким снегом.

С огромным трудом вспомнив нужное заклинание, она остро почувствовала себя совершенно беспомощной. Но уже минуту спустя о произошедшем ей напоминали лишь покрасневшие щеки.

Прикрыв на секунду глаза, Поля перевела дух.

Предрождественский вечер. Во всех окнах Пушкарского ярко горели огни, по переулку чинно шествовали прохожие, поспешавшие в гости.

Поля мысленно поблагодарила свою вездесущую крестную за приглашение. Как давно она не выходила из темных подвалов лаборатории Громовых! Под низкими сводами лаборатории пролетели дождливая осень и половина зимы.

Девушка развернулась и подняла голову, невольно залюбовавшись изысканной красотой роскошного особняка, принадлежавшего старшим братьям Софьи Андреевны. Нежный фисташковый с серебром, выгодно отороченный роскошью картушей, фестонов, венчающих ребра пилястр и цветочных гирлянд.

Вход в курдонер с обеих сторон охраняли мраморные фигуры античных божеств. Рельефные торсы, угрюмые лица… Умение уверенно поддержать разговор о столичной архитектуре прививалось выпускницам Смольного с самого раннего детства.

– Любуетесь? – мужской низкий голос прозвучал за спиной неожиданно.

Вкрадчиво. Искушающе даже.

Поля вздрогнула, оборачиваясь, и мысленно перекрестилась. Эти двое возникли бесшумно, как будто из воздуха. Высокие, статные, широкоплечие, чем-то неуловимо схожие.

Маги. И сильные, судя по Полиным ощущениям.

Длинноволосые, в одинаковых легких двубортных шинелях, отороченных серебром с алой выпушкой. Черные мягкие сапоги, но на обшлагах шинелей нет знаков отличия, свойственных офицерам.

Студенты? Их дикие гривы были прихвачены лишь шнурками, что делало незнакомцев, похожими на жеребят, и придавало им вид даже милый.

Острая зависть кольнула Полиночку. Ей, чтобы сдать окончательные испытания на артефакторский факультет, предстоит еще потрудиться.

А родилась бы мужчиной…

Молчание затянулось.

– Ты девушку напугал совершенно, Владимирус! – светловолосый студент улыбнулся и отступил.

Его ослепительная улыбка показалась Полине до боли знакомой.

– Помилуй, Никола, я просто спросил! – второй был чуть выше ростом и темноволос. Улыбаться он не спешил, пристально рассматривая Полину.

– Я… увлеклась, – девушка прошептала, с трудом проглотив вязкий ком. – Очень красиво.

– Все приезжающие к нам девицы здесь стоят и любуются, – усмехнулся Никола. – Голые мужики не столь часто доступны для глаз.

Поля вспыхнула, отворачиваясь. Она хотела бы им смело ответить. Сказать, что сам дом был прекрасен. Огромные липы в уютном дворе и сочетание светло-зеленого на серебре, и совсем не модерн, скорее, напрасно забытое необарокко… И промолчала.

Зачем отвечать? Все равно не услышат. Мужчины…

– И кто из нас тут пугает девиц? – голос Владимира снова заставил Полину поежиться. – Простите нас великодушно, жизнь в казармах сгубила немало романтиков. Кстати, мы не представились. Прошу нас простить.

Он мягко шагнул от Полиночки на мостовую и почтительно поклонился.

В свете магических фонарей в темных вьющихся ярко сверкнули снежинки в волосах, и Полина зажмурилась малодушно. Всего на секунду, будто стараясь развеять свое наваждение. Уж больно он сказочно выглядел, этот студент.

– Мой друг, студент пятого курса Императорской медико-хирургической академии, – начал было блондин, но, поймав упреждающий взгляд, на мгновение запнулся и продолжил уже куда тише, не отводя взгляда от друга: – Владимир Павлович Фо… – еще один быстрый взгляд и уверенное: – Фомин.

– Владимир, к вашим услугам. К чему эти сложности, мы же не на официальном приеме.

Он медленно снял перчатку, проведя пальцами по волосам, и, сдержанно улыбаясь, стряхнул целый ворох снежинок.

– Старый друг Николая, вас так беспощадно смутившего.

Николай… Колобов? Ну конечно! Вот откуда знакома ей эта улыбка. Родной и любимый племянник Софьи Андреевны, в девичестве Колобовой. Его легендарный отец, говорят, был самым близким другом… впрочем, об этом не стоило вспоминать. После смерти отца как-то так оказалось, что другие друзья дома Громовых слишком быстро иссякли. И не стоило их винить.