Алая маска

– Если развести кровь некоторым количеством воды, – принялся объяснять я, не сомневаясь в том, что всем присутствующим это безумно интересно, – и поместить раствор между щелью спектрального аппарата и источником света, то фиолетовый конец нормального спектра представится как бы затемненным, а также вы можете заметить две темных полосы поглощения в желтой части. Этот спектр принадлежит содержащему кислород гемоглобину…

Окружающие меня молчали, всем своим видом выказывая непонимание предмета.

– Или вот статья судебного врача господина фон Гофмана… – продолжал я неуверенно, не зная, как следует понимать такую настороженность моих товарищей. – Три года назад, в семьдесят шестом году, в Венском судебно-медицинском журнале… Почему вы так смотрите?

– Не знал, Алексей, что вы столь интересуетесь судебной медициной, – сухо ответил мне Пле-вич.

– Но что в этом предосудительного? – удивился я. – Следователь должен быть всесторонне образован, и особенно в тех областях знаний, которые наиболее полезны для наших служебных обязанностей. Вы разве не читаете этих журналов?

– Я не читаю по-немецки, – сказал Плевич и продолжал разглядывать меня с каким-то странным интересом.

– И напрасно, – запальчиво возразил я. – В противном случае вы бы знали, что вот-вот будет открыт способ отличать кровь человека от крови животного даже в старых, засохших следах…

– Ну и что? – скептицизм Плевича был непоколебим. – Даже если бы и открыли такой способ, что даст вам это в вашем деле? Вы и так знаете, что на ноже – кровь убийцы.

– Но следователю мало быть убежденным в чем-то умозрительно, – тихо вымолвил я, совершенно растерявшись оттого, что мой интерес к судебной медицине не только не одобряется товарищами, но и будто порочит меня чем-то. – Нужно искать максимальные объективные подтверждения своим догадкам. Я даже сам проводил опыты, описанные судебными медиками… – но тут уже я умолк, видя, что коллег моих это нисколько не интересует.

А жаль. Я мог бы рассказать им, что по совету врача и химика Паллеске я пробовал пульверизировать на заведомые пятна крови (капнув на льняную салфетку кровью из собственного пальца, уколотого булавкой в научных целях) пятипроцентным раствором Н2О2, проверяя свойство крови разлагать перекись водорода на составные части, воду и кислород. Тотчас же начиналось шипение жидкости, которая превращалась в белую мелкопузырчатую пену; но к своему великому огорчению, я должен был отметить, что таким же образом перекись водорода реагирует на некоторые другие пятна: ржавчину, слюну… Да и на старых пятнах крови не всегда происходит такая реакция.

Но мои коллеги, по всей видимости, полагали, что подобные опыты – это чужая епархия, и следователю не стоит подменять собой судебных докторов.

– Вы плохо учили судебную медицину, мой друг, – укорил меня даже опытный следователь Анрепин. – Хотя наличие крови всегда поддается точному определению, однако же, на вопрос, чья это кровь, человека или какого-нибудь животного, наука ответить не может. Если кто-то утверждает обратное, то он просто шарлатан.

– Вы не совсем точны, – повернулся к нему Плевич, и я было понадеялся на него, как на единомышленника. Однако напрасно: Плевич всего лишь желал напомнить, что в исключительных случаях возможно решить, принадлежит ли кровь млекопитающему животному либо рыбе или птице, не более того.

Ну что ж, вздохнув, подумал я, хоть и возможно для меня провести микроскопическое исследование пятен, изъятых мною с места происшествия, придя к моему другу – старому судебному доктору в мертвецкие, но оно не будет иметь никакой официальной силы; частный опыт, не более…

Между прочим, Иван Моисеевич Реутовский дал мне дельный совет, предложив осмотреть подошвы всех лиц, входивших в помещение, где обнаружен был труп. Он напомнил мне про дело Стейнгель, в котором следы крови, разнесенные по квартире одним из инспекторов сыскной полиции, ошибочно приняты были за следы лица, причастного к убийству. И как я сразу не подумал об этом!

– Вы ведь сказали, Алеша, что кровавые следы подошв обрываются у двери, почему вы и не смогли проследить, в каком направлении ушел преступник? Странно, что за дверью залы, где лежит труп, его башмаки перестали отпечатываться кровью, а?

Вызвав в памяти картину места происшествия, я вынужден был согласиться, что это странно.

– Или следует предположить, что убийство он совершил обутым и до двери дошел в обуви, а по выходе из залы зачем-то разулся. А раз не нашли его башмаков, значит, в руке их понес? Чтобы вас с толку сбить? Э-эх! Вы ведь знаете, Алеша, инструкцию для чинов полиции с целью сохранения следов преступления?

К стыду своему, я не только не знаком был с этим документом, но даже и не слышал про него. Реутовский не поленился сходить в свою камеру и воротился с затрепанной книжицей служебных документов, открыл ее на заложенном плотной облаткой месте и зачитал мне оттуда абзац об обязанностях представителей полиции на месте обнаружения преступления.