Алая нефть

Твой аул на склоне горней кручи,
Где едва взбирается ишак,
Где гостят сгустившиеся тучи,
Где светло, когда повсюду – мрак.

День деньской, не проронив словечка,
Ты покорно держишь уразу
И дрожишь, как робкая овечка,
Чуть заслышав бурю и грозу.

Но – бывают вспышки. Ночь безликую
Вдруг прорежет молнии узор;
Озарит могилы, башню дикую,
Глубь ущелий и вершины гор.

Ты поймешь, что счастье всем нам велено,
И из сакли мужа-кулака
Ввысь пойдешь, туда, где ели зелены,
Где на скалах дремлют облака.

Там, прокляв бездушные а даты,
Позабыв намаз и уразу,
Ты поймешь громовые раскаты
И полюбишь бурю и грозу.

Все пройдет, и будет ввек загадкою.
Не болтливы горные ключи.
Ведь увидят тайну лишь украдкою
Солнца восходящего лучи.

Горная Ингушетия.

Июль, 1920.

Materia

Они стояли худые, рваные,
Кричали громко, ругались резко.
Слова сочились густые, бранные,
Глаза горели зловещим блеском.

«Не распинайтесь словами сладкими,
Что смерть почетна за власть Советскую.
Сперва давайте штаны с заплатками,
А там – раздавим всю дрянь кадетскую.

Ишь ты, – идея! Мы, мол, идейные!
К чертям все песни интеллегентские!
Мы тут простые, мы не затейные, –
Осточертели нам все керенские.

В лихое время шли в бой мы босыми,
Дрались, как звери, с врагами белыми,
Шли без винтовок, с дубьем да косами.
На смерть сражаться – всегда умели мы.

А нынче, – дудки! Мы стали сильные,
Но закусала нас вошь паршива?;
И жрать нам надо, – мы не стожильные.
Одежду, хлеба, – давайте живо их!..»

Им раздобыли штаны с заплатами,
Им дали обувь с задками драными, –
И вмиг рванулись в бой под гранатами
И умирали под чемоданами.

На загражденьях в окопах падали,
Как мухи в соках раствора липкого.
Спускались с неба вороны к падали,
Но шли живые вперед с улыбками.

Марш похоронный вслед пушки бухали,
И пулеметы им трелью вторили.
Одеты, сыты, – а там до духа-ли,
А там-пусть гибель, на суше, море-ли…

До полуночи орудья хлопали,
Валились люди в штанах протертых.
В потемках тени скользили по полю,
Штаны снимали живые с мертвых.

Новочеркасск.

1920.

Красный галоп