Алая нить

Они вернулись в Лондон из Хайфилдса. В школе Стивен был представлен всем: «Это мистер Фалькони. Мой будущий отчим». Директор поздравил их и пригласил выпить стаканчик шерри. Для Стивена это был удивительно странный мир. Маленький мирок со столь чуждыми правилами поведения, что его обитатели казались марсианами. Он потягивал скверный шерри и отвечал на нелепые вопросы: как ему понравилась Англия да из какого города Соединенных Штатов он приехал. Только они говорили «Америка» глотая гласные. Чувствовалось, что и он кажется им таким же чужим. До чего же тут все непривычно! Он надеялся, что здесь дают хорошее образование и что это лучший вариант для Чарли. Он удрал из кабинета директора, едва нашелся подходящий предлог. Он задыхался там.

Но Чарли был что надо. Это говорило в пользу этой странной, жесткой системы. Всякого рода формальности, заметная дистанция между учениками и учителями, – но все это сделало его сына таким, каков он есть. Об этом следует помнить. Надо просто привыкнуть.

На обратном пути, сидя в машине, Анжела сказала:

– Я знаю, милый, тебе показалось, что там просто нечем дышать. Но это очень хорошая школа. И ему там хорошо. Ты же видел.

– Конечно, видел, – сказал он. – Просто у нас дома все совсем по-другому.

Он сжал ее руку и улыбнулся. Он ничего не сказал, хотя уже решил про себя, что жить в Англии он не хочет. Когда они приехали в «Савой», его ожидало сообщение о телефонном звонке из Штатов. Никто, кроме Пьеро, не знал, где его искать. Он посмотрел на часы. Наверное, брат уже дома. Звонить в контору небезопасно. Пока Анжела принимала ванну и переодевалась к обеду, он позвонил.

Подошла Лючия. «Подожди, я его позову». Хорошая девочка. Не называет его по имени, хотя рядом только дети.

Пьеро взял трубку.

– Все в порядке, – сказал он. – Лючия увела детей наверх. Как поживаешь?

– Прекрасно, – ответил Стивен. – Просто замечательно. Как папа с мамой? Как дела?

– Нормально, без проблем. Они приходили, держали совет, обо всем договорились. Мы откупились от твоей жены.

– Не называй ее так, – запротестовал Стивен. – От Клары. Сколько?

– Слишком много, черт бы ее побрал, – ответил Пьеро. – Полмиллиона зеленых и дом. Зря ты не дал мне разделаться с ней, как я предлагал. Теперь слушай. Альдо жаждет твоей задницы. Неудивительно, правда? Мы сказали, что он ее получит. Ты можешь нам что-нибудь прислать? У тебя же есть обручальное кольцо от Клары?

Оно по-прежнему красовалось у него на пальце правой руки.

– Да, – сказал он, – на нем выгравирована дата. И наши инициалы.

– Пришли его мне, – сказал Пьеро. – Прямо сейчас. Ты еще побудешь в этом номере?

– Может быть, месяц или побольше. Что ты надумал, Пьеро? И что решил отец?

– Дадим Фабрицци что-нибудь похоронить, – ответил Пьеро. – С твоим кольцом. Я устрою так, что он не узнает, кто это. Сиди, не рыпайся и будь осторожен, ладно? Как малыш? В порядке?

На миг Стивену представился кабинет с маленькими жесткими стульями, стены увешаны фотографиями мальчишеских спортивных команд. Крикет. Футбол. Вкус приторного дешевого шерри.

– В порядке, – сказал он. – Мы только что отвезли его в школу. Поцелуй за меня маму. Скажи папе – ну, сам знаешь что.

– Пришли мне это треклятое кольцо, – сказал Пьеро и повесил трубку.

В комнату вошла Анжела. На ней было то же маленькое черное платье, в котором он ее увидел в тот вечер в «Лез Амбасадер». Волосы распущены и блестели – ему нравилось, когда она так причесывалась.

– Я готова, милый. Как твой брат? Надеюсь, ничего не случилось?

Он взял ее руки в свои.

– Нет, нет, все хорошо. Ты красавица, Анжелина. Пойдем обедать. У меня есть кой-какие планы, которые я хочу обсудить с тобой.

* * *

Перед Рождеством они полетели в Монте-Карло. Погода в Лондоне была холодная и мерзкая, целыми днями моросил дождь. Когда они вышли из самолета, их встретило лазурное небо и приятное тепло. Их ждал взятый напрокат автомобиль. Стивен взял Анжелу под руку, поспешно перевел через дорогу и усадил в машину. Потом он спохватился. Нет никакой надобности торопиться, скрываться. Все это в прошлом. Но от старых привычек нелегко избавиться. Ему все еще было не по себе, когда он сидел в общественных местах без прикрытия.

Он купил ей норковую шубу, которую она несла, перекинув через руку. Середина зимы на Лазурном берегу была столь теплой, что шуба оказалась не нужна.

– Как красиво, – сказала она, восхищенно глядя из окна автомобиля на яркое море внизу, на ландшафт, простирающийся за изогнутой линией Муайенн-Корниш. Пальмы, нарядные виллы, живописные маленькие рыбацкие поселки, теснящиеся по краям портов. – Милый, я и не представляла, что тут такая красота. Я думала, здесь сухо и пыльно. Как на Сицилии.

– А мне казалось, что тебе нравится Сицилия, – заметил Стивен.

– Мне нравился ты, а не Сицилия, – поправила она его. – А здесь так зелено и мило.

– Мягкий климат для мягких людей, – сказал Стивен. – Слишком много денег. Слишком много всего. Сицилийцы жесткие, потому что иначе они не смогли бы выжить.

– Ты не жесткий, – возразила она. – За это я тебя и люблю.

– С тобой – нет, – сказал он.