Алая нить

– Пока в госпиталь поступают раненые, я останусь, Стивен. Ни со мной, ни с ребенком ничего не случится. А теперь мне пора. Поцелуй меня и попробуй понять. У меня тоже есть свой долг. И он велит мне оставаться здесь.

Он проводил ее, и она, остановившись у входа, махнула ему рукой.

Он не понимал ее. Он слишком любил ее, чтобы думать о принципах. На ее место в госпитале придет кто-то другой. А она должна заботиться только о себе и ребенке и делать то, что он считает нужным. Наверняка он найдет способ ее уговорить. Он знал, что выход есть всегда.

* * *

Неаполь и его окрестности контролировались союзниками. Италия сдалась, но немцы на ее территории продолжали сражаться, и сражаться отчаянно.

Стивен Фалькони прибыл в военный штаб в Палермо вместе с еще четырьмя людьми в форме американских вооруженных сил. Он был единственным старшим офицером среди них. Пятерку провели в личный кабинет полковника, на чьем мундире выделялись нашивки американской разведки. Он поднялся из-за стола и поздоровался с каждым за руку.

– Капитан Фалькони, сержант Брассано, сержант Руморанцо, капрал Капелли, рядовой Лючано. Думаю, вы знакомы друг с другом?

– Наши семьи знакомы, – ответил Стивен Фалькони.

– Садитесь, пожалуйста. – Полковник говорил вежливо, почти по-дружески. Предложил сигареты и достал бутылку виски. Они приняли и выпивку и курево и смотрели друг на друга и на него темными усталыми глазами, какие он уже привык видеть у подобных людей. – Я считаю, на Сицилии мы добились того, чего хотели. Благодаря вашему происхождению вы, капитан Фалькони, Брассано и Капелли, обеспечили необходимую связь с гражданскими властями здесь, на Сицилии. Но Южную Италию контролировать гораздо труднее и в то же время важнее. У Руморанцо и Лючано есть связи в Неаполе, а в американской армии немало солдат, имеющих родственников в Калабрии, и они уже действуют там. Каждый из вас получит списки нескольких гражданских чиновников, по нескольку человек, с которыми нужно установить связь и объяснить нашу точку зрения. Мы хотим, чтобы вы склонили их к сотрудничеству. И, что не менее важно, выяснили, кто из них ненадежен, кто мог сотрудничать с фашистами.

– Мы поняли, – сказал Стивен Фалькони. – Думаю, справимся.

Остальные кивнули. Тот, кого звали Руморанцо, заговорил по-английски с сильным итальянским акцентом, при этом слегка гнусавя, как уроженец нью-йоркского Ист-Сайда.

– Мы ж сказали, что сделаем. Не волнуйтесь, полковник. Эти парни нас знают. Они пойдут за нами, а значит, и за вами. – Он посмотрел на Фалькони, и в его глазах мелькнула неприязнь. Чертов офицеришка, и все потому, что его семейство воображает о себе черт-те что. Колледж, видите ли, и всякие прочие достижения да привилегии.

Он отвернулся. Хотелось сплюнуть, но он решил, что лучше не надо. Полковник был не их человек, но все знали о его тяжелом характере.

Полковник встал. Фалькони и остальные тут же последовали его примеру.

– Господа, американское правительство будет очень благодарно за помощь, которую вы нам оказываете. Теперь отправляйтесь к майору Томпсону, и он посвятит вас в подробности. До свидания и удачи вам.

Он пожал им руки, вернулся к столу и налил себе виски. Руморанцо был освобожден из тюрьмы Сан-Квентин: ему скостили срок, полученный за грабеж и разбойное нападение, в обмен на согласие отправиться на спецслужбу в американских вооруженных силах в итальянской кампании. Молчаливый Лючано был убийцей, его буквально сняли с электрического стула с той же целью. Капелли – известный бандит; он не сидел в тюрьме, но на него было заведено дело о мошенничестве. Брассано, вступая в армию, вызволял близкого родственника, а Фалькони продал свое образование и ум налоговому управлению, которое иначе завело бы тяжбу с семейством Фалькони, грозившую ей в будущем потерей миллиона долларов или более того.

По мнению полковника, это были отбросы общества, но они нужны, если союзники собираются овладеть Сицилией и Италией и искоренить фашистское подполье. Он проглотил виски, утешаясь мыслью, что, когда война будет выиграна и они вернутся домой, все они кончат одинаково. Это просто отсрочка для всех этих осужденных или подозреваемых в худших преступлениях на свете. Он говорил по телефону, когда вошел его коллега, майор Томпсон. Он сказал: «Садись, Джим» – и продолжал беседовать.

Наконец он повесил трубку.

– Проклятый транспорт: нет свободных военных самолетов. Придется посылать их на грузовом корабле. Проблемы есть?

– Проблем нет, – ответил майор Томпсон.

– Угощайся. – Полковник показал на бутылку виски.

Они были друзьями, работали вместе и вместе вступили в армию. Оба были ветеранами ФБР.

– Вот ведь куча дерьма, – заметил Томпсон. – Знаешь, кто у меня по-настоящему стоит поперек горла?

– Фалькони? – предположил полковник.

– Вот-вот, Фалькони. Высшее образование, прекрасные манеры. Даже хорошо говорит по-итальянски. Вот такие-то бандиты дома нам как раз и не нужны. Капелли и компания знают, кто они такие, а этот... Да, он задержался и обратился ко мне с просьбой.

– Что еще за просьба? – резко спросил полковник.