Алая птица

Рунар отвел ее к ступеням, по которым ей предстояло подняться самой. Преступники уже стояли в цепях и дрожали от холода и измождения. На полуобнаженных телах отчетливо виднелись следы пыток: раны, синяки и ожоги. Они знали, что по закону заслужили, как минимум, быть подвешенными вверх ногами и распиленными надвое, и теперь совершенно не понимали, чего ожидать.

Айрин тоже не понимала.

Она повернулась к притихшей толпе и откинула полы плаща, открывая платье. Лорд Канцлер написал для нее вдохновляющую речь, одобренную Советницей. По знаку Рунара маги усмирили ветер.

— Жители Реймекара, — глубокий, с хрипотцой голос княжны Эсталинор прокатился по площади. — Сегодня вы станете свидетелями истинного правосудия, что свершится рукой человека во имя Всемилостивого Всепрощающего и Всевидящего. — Айрин бросила быстрый взгляд на кислого Архимейстера Шенгота в расшитой золотом соболиной шубе, устроившегося рядом с королем. — Я говорю с вами от имени Ее Милости правящей королевы Катрисы Рейненбернской и… ее верного супруга короля Реджинальда Рейненбернского, — простолюдины не обратили внимания на то, что она опустила титул короля, дворяне же многозначительно переглянулись. — Стоящие рядом со мной люди пришли на нашу землю не с миром, но с гнусным намерением разобщить и убить нас с вами: честных мужей, трудолюбивых жен, невинных детей. И все ради того, чтобы посеять страх перед именем, что они сами не в силах произнести без оглядки. Именем, что снится в кошмарах их лживому правителю. — Она пересеклась взглядом с королем, ожидавшим, что она назовет его. — Перед моим именем, — в потрясенной тишине Айрин сделала паузу, переводя дыхание. Высоко над ее головой о щит ударилась стрела. Она крепче сжала кулаки, спрятанные в длинных рукавах. Рунар прикрыл ее, как и обещал. — Эти люди, — ее ладонь с отпечатками ногтей указала на измученных преступников, — считают меня воплощением зла. Я, княжна Айринель Эсталинор, поклялась перед лицом Всевышнего верой и правдой служить нашей королеве до последнего вздоха и исполнять ее волю. Называя меня злом, они также называют злом Ее Величество.

Грейсли хлопнул ладонью в перчатке о подлокотник кресла и покосился на высокую фигуру в белой мантии, бдительно стерегущую свое сокровище у подножия помоста. В том, что княжна стала для Рунара сокровищем, Канцлер не сомневался.

Айрин собралась с силами для заключительной части:

— Ее Милость уже вынесла им приговор: смерть! — голоса в толпе подхватили «смерть». — Да будет он исполнен немедленно.

Зрители взорвались восторженными криками.

Айрин развернулась к аймаррцам, театрально вскинула руки и процедила сквозь зубы пару кратких фраз. Пираты смотрели на нее кто со страхом, кто с ненавистью. Один мужчина, на вид самый старший, не отводил взгляда от пушистых белых облаков и сказал что-то негромко.

Айрин стояла достаточно близко, чтобы расслышать:

— Небо над Реймераком такое же голубое, как и над городом нашим.

Слова были сказаны на рейненбернском и предназначались ей, но она не хотела помнить ни их самих, ни имен, ни лиц. Сегодня она напьется.

Сгусток теней оторвался от нее и впился в аймаррцев. Приговор был исполнен чисто, без лишней жестокости, как и просила княжна.

Люди в смятении отступили от помоста, и, чтобы предотвратить панику, Айрин поспешно заговорила:

— Всевышний сказал свое слово и забрал их души. Такова Его воля. Такова воля королевы. Правосудие свершилось! Восславьте королеву и возрадуйтесь!

Успокоенный народ подхватил ритуальную фразу — со всех концов сначала в разнобой, затем все более стройно зазвучало: «слава королеве». Затем некто вскрикнул совсем иное, и громогласный хор подхватил: «слава княжне».

Айрин воздела руки над беснующейся толпой. Заходящее солнце осветило ее со спины, окружив ореолом света. Она знала, как выглядит сейчас и намеренно продлила момент. Пусть лучше люди запомнят ее такой, чем бегущей от стражи с пеной у рта.

Ее сил хватило только на то, чтобы с высоко поднятой головой дойти до кареты, где она спряталась за бархатными шторами и забилась в угол.

В какой-то степени Айрин была рада одиночеству. По крайней мере, никто не видел, как она пачкала белилами, слезами и губной краской платок. Кто-то — скорее всего, Фани или Жули — оставил на сидении шкатулку с курящимися благовониями. Сладковатый дым трепетно ластился к коже, нить за нитью распутывая клубок черной горечи, и Айрин не заметила, как задремала.

Карета остановилась неожиданно, и в распахнутую дверь заглянули незнакомцы с мечами за спиной.

— Вот так да! — просиял один. — Я знал, что это все фокусы Придворного мага, а вы мне не верили.

— С виду все так натурально было, — буркнул в ответ второй.

Первый все настаивал:

— Говорю же, эскальтские колдуны мертвы. Она просто хорошенькая артистка, правда, дорогуша?

Айрин недоуменно нахмурилась. Глаза все еще слипались, и ей никак не удавалось согнать с себя сонливость!

— Вы меня похитили? — промямлила она, еле аорочая языком.

Наемники радостно кивнули.

— В точку, дорогуша. И собираемся продать на невольничий рынок в Барамате. Заказчик будет доволен.