Алая радуга

Елена сидела возле стола Ивана Евстигнеевича, охваченная тревогой и ожиданием. Настольная лампа бросала желтоватый свет на ее тонкие руки, сложенные на коленях. Лицо, скрытое в прозрачной полутени, казалось сероватым, а нижняя припухлая губа чуть вздрагивала и кривилась. Егор поздоровался с ней, попытался было выразить ей свое сочувствие, но она поднялась и ушла на крыльцо.

— Ишь ты, гордая какая! — участливо сказал Иван Евстигнеевич.

Егор смутился и нахмурился, а Иван Евстигнеевич с усмешкой добавил:

— Право, оба как дети. Нисколько не лучше Герки. Силой вас, что ли, мирить. Коли друг друга любите, так и женились бы по-людски. Не весь же век старое помнить.

Это была давняя история, вспоминать которую Егору было всегда очень тягостно. Девять лет назад, когда он проходил службу в армии, Елена не стала ждать его и вышла замуж. Она сошлась с приезжим механиком Шиловым, уже немолодым, скаредным и ядовитым человеком. Молодуха пришлась ему не по нраву, не умела или не хотела угождать всем его прихотям, и вскоре он ее бросил. Сункулинские бабы и мужики считали, что выходила она замуж и нажила ребенка по глупости, но в то же время смотрели на Егора, как на жестоко обиженного. Обида эта у него не забывалась и все время точила душу, разъедала сердечную рану. А между тем и Герка уже подрос и Шилов давно уехал.

— Женился бы. Все равно вы друг друга не обойдете, — повторил Иван Евстигнеевич.

— Может, и не обойдем.

— Вот то-то же! А ведь ей, небось, не легко. С виду-то гордая, а загляни в нее, там, наверно, слезы горючие. Что же теперь ей делать? Как она вас будет делить: с одной стороны Герка, с другой — ты. Не поделить. Да, брат, этого не поделить, и сердце надвое не разорвать.

Разговор был неуместный, и Егор промолчал. Но, подумав, он понял, почему Елена встала и ушла и к чему клонит Иван Евстигнеевич. По-видимому, они оба не поверили в его душевный порыв, в то, что пришел он сюда не по какой-то обязанности, а по обыкновенному человеческому долгу. Может быть, в их недоверии к нему была какая-то доля правды. Ведь он не мог отрицать, что до сих пор относился к мальчишке не так, как к другим его ровесникам только потому, что тот был похож на отца.

Заметив, как Егор еще больше нахмурился, Иван Евстигнеевич неодобрительно покачал головой:

— Может, неохота идти, так не иди. Но смотри, не пойдешь — люди осудят, а Елена никогда не простит. И правильно сделает. Решай сам: либо только себе служить, либо людям!

Он, конечно, знал, что назавтра Егор должен был явиться в Калмацкий райком, на бюро, где стоял вопрос о приеме его в кандидаты партии, и намекал на это.

Елена стояла на крыльце, опершись обеими руками на перила и, не отрываясь, смотрела в глубокую темноту. Пристроившись на ступеньках, попыхивал трубкой дед Ерема. Выходя из правления и спускаясь с крыльца, Егор услышал, как дед Ерема сказал:

— И растет, слышь, тот цветок-семилетник в воде. Кому пофартит его из воды добыть, тому горюшко с плеч долой.

По-видимому, словоохотливый старик по-своему старался успокоить Елену. Егор хотел было остановиться, послушать, что скажет дед Ерема дальше, и что ответит ему Елена, но в это время, высунувшись из окна, Иван Евстигнеевич крикнул:

— Ты, Егор, ежели надумаешь пойти, побывай у Песчаного озерка, посмотри там в смородинниках, не туда ли парнишка побег.

То, что Иван Евстигнеевич напоминал о его обязанности, причем слово «надумаешь» особо подчеркнул, чего Елена не могла не заметить, разозлило Егора.

Побрехивали во дворах собаки, на еланках возле плетней белели табунки уснувших гусей.

Егор уже прошел довольно далеко и намеревался повернуть в переулок, на дорогу в лес, когда поспешно его нагнала Елена.

— Ну, чего тебе? — спросил он с досадой.

Она придержала его за рукав пиджака и сказала:

— Не ходи. Ни к чему это, Егор. Небось, без тебя найдут.

Вероятно, ему следовало бы ответить ей более душевно, объяснить, что она не права, не прав Иван Евстигнеевич, но вместо этого он зло произнес:

— Мальчишка-то ведь ни в чем не виноват! — Потом, сбавив тон, укоризненно добавил: — Эх, ты-ы!

И, не дожидаясь ответа Елены, зашагал быстрее. Отстав от него, она закрыла лицо руками и всхлипнула.

Вернулся он из лесу на рассвете, так и не найдя Герку. Во дворах пели петухи, с озера тянуло прохладой, запахом камышей и еще чем-то неуловимым. Может быть, это пахли тополя, наклонившиеся над окнами, но скорее всего это было дыхание земли.

Возле своего двора Егор устало присел на лавочку, переобулся и закурил. Всю ночь мысли о Елене и Герке не покидали его. Много раз он пытался найти правильный ответ на вопрос, почему не женился на любимой женщине, но ответа не находил. В том, что он придумывал, не было правды.

Отдыхать после поисков было некогда. Лишь только солнце поднялось над горизонтом, Егор, побрившись, начистив сапоги и надев новый костюм, собрался в Калмацкое.

Миновав огород, он вышел на тропинку, по крутому угору спустился к овражку. Когда-то этой же тропинкой уходил Егор на призывной пункт, и здесь, на мостике, Елена долго стояла с ним…