Алая река

– Хорошо, должно быть.

– Вы с ним не контачите, что ли?

Пожимаю плечами. Порой не поймешь, с какой целью Эйхерн затрагивает ту или иную тему. Но цель есть всегда.

– Странно, – продолжает сержант. – Я думал, у вас отношения.

Он поднимает глаза. Визуальный контакт на целое мгновение продолжительнее, чем это считается приличным.

* * *

По пути домой набираю бабушкин номер.

Мы редко созваниваемся. Еще реже встречаемся. Когда родился Томас, я решила: его детство будет кардинально отличаться от моего. То есть в жизни моего сына должен быть минимум общения с Ба, да и со всеми О’Брайенами. Из необъяснимого чувства – словно чем-то обязана семье – я переступаю через себя, устраиваю для Томаса ритуальные визиты к Ба перед Рождеством или сразу после. Периодически звоню по телефону – чисто с целью убедиться, что Ба еще жива. Она выражает недовольство, но, я уверена, ничуть не тяготится ситуацией. Во-первых, никогда сама не звонит. Во-вторых, не предлагает посидеть с Томасом – даром что достаточно энергична для работы в кейтеринговой компании и для подработки в «Трифтвее»[6]. Вот интересно – если я с ней контактировать перестану, Ба догадается мой номер набрать? Вряд ли.

– Чего надо? – бурчит Ба после седьмого гудка. Она всегда так отвечает.

– Это я.

– Кто «я»?

– Мики.

– А, – тянет Ба. – По голосу-то и не признала.

Молчу, перевариваю. Застарелое чувство вины, вот это что.

– Бабушка, ты о Кейси давно слышала?

– А тебе какое дело? – осторожно уточняет Ба.

– Так просто.

– Ничего я не слышала. Сама знаешь – я с ней не общаюсь. Мне этот гемор не нужен. Я с ней не общаюсь, – повторяет Ба для пущей убедительности.

– Ладно. Пожалуйста, позвони, если что-нибудь узнаешь.

– Что ты затеяла? – цедит Ба. Теперь уже с полноценным подозрением.

– Ничего.

– Держись от нее подальше, не то наплачешься.

– Разберусь.

Следует короткая пауза, после которой Ба выдает:

– Чтоб ты да не разобралась.

Очень ободряюще звучит.

Ба меняет тему.

– Как поживает мой малыш?

К нам с Кейси она никогда так нежно не относилась, как к моему сыну. Ба его балует. Когда Томас у нее – выуживает из сумки древние слипшиеся леденцы, разворачивает и кормит его с рук.

– Лучше всех, Ба.

– Да ладно.

Впервые с начала разговора чувствую по голосу – она улыбается.

– Перестань, Мики. Сглазишь.

– Предрассудки.

Жду. Почему-то надеюсь, что она скажет: «Привози Томаса» или «Поглядеть бы, как вы устроились на новом месте».

– У тебя всё? – выдает Ба.

– Всё. Кажется, всё.

Прежде чем я успеваю добавить хоть слово, она отключается.

* * *

Миссис Мейхон, квартирная хозяйка, орудует граблями перед крыльцом. Дом в колониальном стиле, нам с Томасом отведен третий этаж – надстроенный много позже, с нелепой планировкой комнат. Подниматься надо по шаткой наружной лестнице, которая с фасада не видна. Территория к дому прилегает небольшая, но есть длинный задний двор, где Томасу позволено играть, где болтается на дереве старая автомобильная шина – импровизированные качели. Еще один плюс (всего их два) – это размер арендной платы. Пятьсот долларов в месяц, включая воду, электричество и прочее. Мне повезло: у коллеги брат снимал эту квартиру, потом переехал, и коллега дал мне телефон хозяйки. По словам этого брата, квартира непафосная, зато чистая и с хозяйкой легко поладить. Я ухватилась за предложение и в тот же день выставила на продажу свой дом в Порт-Ричмонде. Сердце кровью обливалось – так жаль было дома. Но другого выхода я не видела.

Подъезжаю. Миссис Мейхон прерывает работу. Стоит, опершись на деревянную рукоять грабель. Машу ей, еще сидя за рулем.