Алая роза Анжу

– Простите, сударь. Мне нужно где-то переночевать. Не сердитесь на бедняка. Я никому не сделаю ничего плохого.

– Все, что мог, ты уже сделал, Джек Кэд, – сказал мужчина. – И ты ответишь перед судом.

Джек бросился на незнакомца, и они сцепились не на жизнь, а на смерть. Джек был силен, но Александер Айден (а это был он) имел при себе меч и пустил его в ход. Через несколько мгновений Джек, тяжело раненный, лежал на земле, а шериф нагнулся над ним и сказал:

– Сопротивление бесполезно. Все кончено для тебя, Кэд.

Он взвалил раненого на лошадь и отправился в Хитфилд.

Там он нанял телегу и бросил на нее пленного. Джек то терял сознание, то снова приходил в себя. Он понял, что надежды на спасение нет.

Хозяину постоялого двора, который предоставил Айдену телегу, шериф объяснил:

– Это Джек Кэд. Я везу его в Лондон.

– Бедняга, – покачал головой хозяин. – Он, конечно, злодей, но не хотел бы я быть сейчас в его шкуре.

– Ничего, он в своей шкуре тоже пробудет недолго.

– Да, ему конец. Жил бы себе своей жизнью и не лез в политику.

Александер ничего на это не ответил. Ему хотелось побыстрее оказаться в Лондоне. Джек лежал на телеге, почти не чувствуя боли. То и дело он проваливался в забытье.

Приходя в себя, думал: все кончено, все кончено.

Только бы не попасть в руки палача! Что угодно, но не это.

И Джеку вновь повезло. Он умер, не доезжая до Лондона.

В Саутуарке шериф показал труп хозяину гостиницы, где ранее квартировал Джек.

– Да, это он, – подтвердил хозяин. – Джек Кэд, он самый и есть. Разве такого забудешь?

Тело доставили в королевскую тюрьму Бенч, пока власти не решат, как с ним поступить.

Решение было принято такое: Джеку отсекли голову, туловище разрубили на четыре части и каждую из них проволокли по Лондону, городу, где Джек вкусил своей недолгой славы.

Затем останки мятежника были выставлены на всеобщее обозрение в Блэкхите, Глостере, Солсбери и Норвиче.

Люди говорили, что теперь с мятежом Джека Кэда покончено. Однако это было не совсем так.

Назвавшись Мортимером, Джек подставил под удар герцога Йоркского, а этот вельможа был слишком честолюбив, чтобы оставить столь вопиющую наглость без последствий. Никто не смеет думать, что Йорк хоть каким-то образом связан со злодеем и преступником Джеком Кэдом.

В ТЕМПЛСКИХ САДАХ

Ричард Йоркский из своего Дублинского замка с неослабным вниманием наблюдал за тем, как развиваются события в Англии. С особым интересом он собирал все сведения, касающиеся восстания.

Кто такой этот Джек Кэд, имеющий наглость называть себя Мортимером? С какой целью он это делает? Вот о чем разговаривал Ричард со своей женой Сисили, женщиной умной и волевой.

Ответ напрашивался сам собой. Страна созрела для смуты. Король перестал быть королем. Народ терпит его лишь потому, чтто считает богомольным святошей. Больше всего Генрих любит молиться в церкви и строить колледжи. Похвальное занятие для прелата, но для монарха никуда не годное.

– Иногда мне кажется, что судьба смеется над нами, – говорил жене Йорк. – Она выбирает в монархи человека, менее всего подходящего для этой высокой миссии, в то время как…

– В то время как есть другие люди, имеющие на корону куда больше прав, – закончила за него Сисили, предпочитавшая говорить без обиняков.

Да, ее супруг, великий герцог Йоркский, имеет больше прав на корону, чем Генрих Ланкастер. А какой из Ричарда получился бы король!

– Генрих губит страну, – продолжил герцог.

– А помогает ему эта анжуйская стерва.

– И еще милорд Сомерсет.

– Интересно, верны ли слухи про него и королеву?

– Не знаю, милая, но так Маргарите и надо. Слишком уж пристрастна она к своим друзьям и слишком мстительна с противниками.

– Мы явно относимся ко второй категории, – заметила Сисили.

– Это совсем неплохо. Наш день еще настанет…

– Поскорей бы уж, – вздохнула герцогиня. – Сколько можно прозябать в этой Богом забытой дыре?

– Меня отправили сюда, отлично понимая, что покорение ирландцев – дело безнадежное. Этот несносный народ имеет массу привязанностей, но больше всего любит ссоры и драки. Их хлебом не корми, дай только повоевать. Каждый ирландец сызмальства драчун.

– Мне кажется, будет лучше, если мы оставим их в покое. Пусть дерутся друг с другом.

– Я того же мнения, дорогая.

Герцогиня выдержала паузу. Ричард всегда делился с ней своими планами, прислушивался к ее мнению. Недаром герцогиня заслужила прозвище Гордая Сис. Она была не из тех безмозглых баб, которые годны лишь для деторождения. Хотя, надо сказать, что с деторождением у герцогини тоже все было в порядке. Все ее предки отличались исключительной плодовитостью. По отцовской линии она происходила от Невиллов, а матерью ее была Джоанна Бофор, дочь Джона Гонта и Кэтрин Свинфорд. Таким образом, в жилах герцогини текла королевская кровь, ибо Бофоры были признаны принцами королевской крови. Мать Сисили произвела на свет десять детей, герцогиня была десятой. А в первом браке ее отец, женившись на дочери графа Стаффорда, имел восемь сыновей и дочерей.