Алая вуаль

Гнев так душил меня, что я не смогла договорить. Честно говоря, я не знала, что сделала бы. Как Михал и сказал, у меня не было природного оружия, большого мастерства и силы, только пренебрежение к собственной жизни. В горле у меня все сжалось, и, не говоря ни слова, я метнулась к двери, не в силах быть с ним рядом.

К его чести, Михал не стал меня трогать. Он просто возник передо мной, загородив дверь:

– Куда ты собралась?

Слезы лились так сильно, что его лицо расплывалось.

– Подальше отсюда.

«Подальше от тебя».

– Тебе не следует выходить из дома, Селия.

– А иначе что?

Я прижала ладони к глазам, отчаянно пытаясь на него не смотреть, не видеть его. Хотелось сбежать от всего – хотя бы на мгновение, – но, к сожалению, я не могла это сделать. В тот миг я ненавидела все, а особенно Михала за те чувства и мысли, которые он пробуждал во мне. Словно все слова, сказанные кем-либо обо мне, были правдой.

– Что ты сделаешь, Михал? Потащишь меня на Реквием в кандалах? Запрешь меня и выбросишь ключ? Ты просто отвратителен.

Он молчал, и, когда я отняла ладони от глаз и смахнула слезы, он подошел ближе. Его руки были опущены.

– Нет, – тихо произнес он.

– То есть «нет»?

Михал не ответил. Он просто растерянно смотрел на меня, и мне этого было достаточно. Я обошла его. Он не шевельнулся, чтобы остановить меня, но я ощущала его взгляд спиной, когда бежала вниз по лестницу. Я чуть не налетела на Дмитрия и Одиссу. Судя по их лицам, они слышали весь наш разговор, но я уже не могла остановиться.

– Селия! – Дмитрий попытался ухватить меня за руку, но Одисса оттащила его, а я бросила к другой лестнице. – Селия, пожалуйста, давай поговорим!

– Оставь ее, Дима, – пробормотала она.

– Но я хочу, чтобы она поняла…

Я выбежала из дома и уже не слышала, о чем они дальше говорили. Входная дверь с грохотом захлопнулась за мной. Никто не успел остановить меня, и впервые почти за две недели солнечный свет лился с ясного голубого неба, окрашивая мощеные улицы сверкающим золотом. Он согрел мои влажные щеки, мои растрепанные волосы, и на глазах снова выступили жгучие слезы. Я судорожно выдохнула, когда наконец увидела его. Солнце.

А потом упала на колени и зарыдала.

Глава 39. Звездные Слезинки

Я плакала так долго, что у меня начали болеть колени и гореть глаза. Когда тело отказалось пролить еще хоть одну слезинку – совершенно изнуренное рыданиями, – я села в более удобную позу и затуманенным взором окинула улицу. Округа выглядела как обычный район, где проживал средний класс, хоть внизу улицы и находился бордель. По обе стороны булыжной мостовой выстроились простые кирпичные дома с небольшими ухоженными садами. У одного из домиков на окне на солнышке грелась кошка. Чуть дальше по дороге мальчик в шерстяном пальто играл с собакой. Горожане уже начали свой день: мужчины сидели за рабочими столами, женщины занимались домашними делами. Картина казалась очень уютной и тихой.

Было тошно смотреть на эту пастораль.

Когда-то я мечтала, что буду жить в подобном доме. Мечтала завести собаку – маленького тявкающего терьера, – посадить розы, которые обвивали бы дверной проем из дуба. Сестра жила бы по соседству. Каждый день я бы целовала мужа, и мы бы занимались каким-нибудь полезным делом… Может, мы бы владели пекарней, галереей или даже просто лодкой. Мы бы могли совершить кругосветное путешествие, отправиться в лихие приключения с нашей собакой и десятком ребятишек. Мы могли бы быть счастливы.

«Жизнь не похожа на сказку, Селия».

Всхлипнув, я поежилась на холодном осеннем ветру. И хотя никто не прогуливался по улицам этим ранним утром – а у домов не висело плакатов с наградой за меня, – я не могла оставаться тут вечно. Кто знает, сколько горожан уже выглянули в окно и заметили меня? Может быть, они уже предупредили шассеров. Честно говоря, я бы их поняла – уж больно я привлекала внимание. Слишком выделялась при свете дня: бледная, в кричащем платье, вся в крови. Словно труп, гниющий на снегу.

«Или, возможно, на самом деле ты так отчаянно ищешь свое собственное одобрение».

Я снова и снова проигрывала в голове слова Михала.

«Возможно, это ты видишь себя лишь прелестной куколкой, а не другие».

Он произнес эти слова с таким жаром, словно не мог уже сдерживать их. Словно знал меня лучше, чем я сама… ведь на это он намекал, так? Что я не понимала собственных чувств и желаний? Чуть дрожа, я спрятала окоченевшие руки в карманы. Хотя светило солнце, никогда мне еще не было так холодно и неуютно.