Алая Завеса. Наследие Меркольта

Всё же остальное походило на лабиринт. Геометрию и физику Юлиан перестал понимать ещё за три года до окончания школы, историю же и вовсе терпеть не мог, а его познания в алхимии ограничивались рецептом вишнёвого коктейля. Боевая магия ещё вызывала какую-то надежду – Ривальда преподала ему немало уроков.

Дел было предостаточно, но в отсутствие заговоров и разоблачений Юлиан найдёт время на их выполнение. Он обязан всем – Пенелопе, маме, Лиаму Тейлору и памяти Ривальды.

В коридоре Юлиана преследовали настороженные взгляды – примерно такие же, как в общежитии, но в куда большем количестве. Юлиан знал, что означают эти взгляды, но старался избегать их. Если он встретит кого-то знакомого, всё образумится и взгляды перестанут что-то значить.

Юлиан понимал, что половина студентов откровенно ненавидит его. Наверняка, они помнили, в чём обвиняли Юлиана осенью, и не до всех дошла новость о полном оправдании. И, даже если дошла, многие оставили внутри себя осадок.

Невиновных не бывает.

Юлиан успел попасть в аудиторию истории оккультизма раньше звонка. Преподавателя (которого Юлиан уже забыл), пока не было.

Первой, кого он встретил, была Хелен Бергер – белокурая девчонка хулиганистого вида с хвостом на голове и остатками веснушек возле носа.

– Юлиан! – воскликнула она и в мгновение окна прыгнула на его шею. – Ты и впрямь вернулся! Я думала, Пенни пошутила.

– Я тоже рад тебя видеть, – улыбнулся Юлиан. – Правда, Хелен.

Вторым оказался Йохан Эриксен, стоящий подле Хелен – высокий и стройный, но худой юноша с зализанными назад волосами и с болезненно бледной кожей.

Йохан незамедлительно протянул Юлиану руку, но тот вместо рукопожатия обнял однокурсника. Йохана немного смутило это – возможно, даже обрадовало, но его объятия были скованными и стеснительными.

Третьей была Пенелопа Лютнер, одиноко сидевшая на одной из задних парт среднего ряда.

– У вас свободно? – спросил Юлиан, с трудом отвязавшись от Хелен.

Пенелопа отодвинула рюкзак с соседнего стула и улыбнулась.

– Для вас – всегда, – ответила она.

Юлиан присел рядом и достал тетрадь. Он легонько поцеловал Пенелопу в щёку, ощутив сладкий запах её волос.

Он уже готовился к началу урока, но в этот момент ощутил чьё-то присутствие сзади себя. Юлиан знал, что это не Сорвенгер и не Молтембер, поэтому никакой боязни у него это не вызвало. Однако в одночасье стало неприятно.

– Здесь занято, Мерлин, – сказал Аарон Браво, скрестив руки на груди.

Невысокий, но крепко сложенный Аарон, рубашка которого была явно на размер меньше положенного и едва застёгивалась на груди, пытался казаться эффектным. Но Юлиана мало впечатляли подобные фокусы.

– Надо же – мне сказали, что свободно.

Аарон плохо переносил подобную дерзость.

– Проваливай, Мерлин, пока я не выкинул тебя сам, – повысил голос Браво.

Юлиан был готов встать и как следует вмазать Аарону по носу, но помнил обещание, данное самому себе – больше никаких неприятностей в стенах академии. Ни Пенелопа, ни мистер Тейлор не одобрят это, не говоря уже о деде и его «втором шансе».

– Что ты хочешь, Аарон? – спокойно спросил Юлиан.

– Я же сказал – чтобы ты освободил место. И не протягивал руки к тому, что тебе не принадлежит.

Вся группа столпилась вокруг Аарона и Юлиана. Они ожидали какого-то представления, но Юлиан знал, что они не получат ничего. За то немногое время он понял, что Аарон выполняет в группе роль неформального лидера и мало кто находит в себе смелость выступить против него.

Юлиан же не искал лавров лидера, но и потакать прихотям коротышки Аарона ни за что не стал бы.

Он бросил взгляд в сторону Пенелопы, желая получить ответ на вопрос «А что, собственно говоря, значит, что я протягиваю руки к чужому?», но она не была готова к этому.

В это время громко прозвенел звонок, и мадам Ватьё (Юлиан вспомнил имя полной женщины с кудрявым кустарником на голове, едва увидел), одновременно с ним проникла в аудиторию.

Никому не хотелось искушать судьбу, поэтому все, словно ничего и не было, мгновенно испарились с места конфликта и упали за парты. Последним ушёл Аарон, зубы которого не расцеплялись от обиды. Напоследок он бросил в сторону Юлиана настолько мощный грозный взгляд, что смог бы испепелить даже Молтембера. Но не Юлиана.

Урок длился полтора мучительных часа. Юлиан заставлял себя слушать каждое слово, не упуская абсолютно ничего, но они едва ли не мгновенно вылетали обратно. Он не мог не признать то, что Аарон испортил его настроение. Сидевшая рядом Пенелопа позволяла держаться Юлиану, но полностью успокоить его не могла.

«Не обращай на него внимания» – написала она короткую записку, в ответ на которую Юлиан только коротко кивнул.

Что-то связывало Аарона и Пенелопу. Это Юлиан понял ещё осенью, во время первого семестра. Он спросил об этом у Пенелопы, но та ясно дала понять, что разговор об этом ей неприятен.

Но Юлиана одолевало всепоглощающее любопытство. Как бы то ни было, разговор об Аароне должен состояться. Рано или поздно. Паре не стать крепкой, если в ней есть хоть какие-то тайны.