Алайна. Уроки благодарности и лжи

Около прилавка, куда я подошла, уже была покупательница. Это была девочка, лет десяти на вид, с короткими светлыми, но покрытыми слоем грязи, кудрями. Она скромно жалась около стола с продуктами и не осмеливалась что-то спросить у продавца – только смотрела на еду своими огромными серыми глазами.

Я взглянула на неё ещё раз, и вдруг поняла, что она и не будет спрашивать цену продаваемых продуктов – она совсем не выглядела платежеспособной. Платьице из мешковины, рваное и штопанное десятки раз; обувь из лозы, скорее всего самодельная; и корзинка, чуть меньше чем у меня, наполненная луговыми цветами.    

Торговец демонстративно не обращал внимания на девочку, хотя её горящий взгляд можно было заметить с другой стороны улицы. Я вдруг поняла, что она нечеловечески голодна.

- Господин! – я окликнула торговца и махнула рукой, привлекая к себе внимание.

Низенький грузный мужчина споро подбежал к нам, но девочку всё ещё не замечал.

- Я в Вашей воле, госпожа, – он попытался улыбнуться, но лучше бы этого не делал. – Весь товар свежайший, только что, вот просто только что доставленный. Выбор широчайший, и цены самые низкие на рынке!

- Что это такое? – я показала на странный голубой фрукт, заинтересовавший меня ранее.

Мужчина тут же схватил один и разломал его пополам – внутри оно было яркого розового цвета.

- Это курама, очень сладкая и сытная! Госпожа ни разу не пробовала?

Он протянул мне одну из половинок, и в этот же момент девочка пискнула:

- Господин, дайте и мне попробовать!

Лицо продавца побагровело.

- Пшла вон отседа, попрошайка! – он схватил какую-то тряпку и взмахнул ею над головой девочки. Она отскочила, и я тоже отошла. – Вы куда, госпожа? Покупать будете? Я истратил товар на вас!

Но я уже не слышала его, потому, что девочка, расплакавшись, бросилась в гущу людей, и я поспешила за ней. Казалось, что все находящиеся на рынке люди шли мне навстречу – настолько плотной была толпа, и сложно было протиснуться. В какой-то момент показалось, что я остаточно потеряла её из виду, но столпотворение, наконец, поредело, и я оказалась в центре площади около городской ратуши. Рваное платьице из мешковины мелькнуло около поворота, и я побежала туда, едва не потеряв корзинку.

- Стой! Стой же ты!

Девочка оглянулась, и на её лице отразился испуг, но она остановилась и повернулась ко мне.

- Простите! Простите, госпожа! – залилась слезами она. – Я думала… Я подумала, если вам можно попробовать кураму, значит, и я могла бы… Извините, это было нагло с моей стороны! Не рассказывайте матери Мартианне, прошу вас! Она меня снова отлупит!  

- Подожди, – я остановилась, приводя в порядок дыхание. Несколько дней без спорта уже дали о себе знать. – Всё потом. Ты голодна? Когда ты последний раз ела?

Девочка подозрительно сощурилась.

- Обещаю, твоя мама ничего не узнает, - заверила я её. – Клянусь Мираей!

Имя богини убедило беглянку.

- Вчера, - неохотно призналась она. - Утром.

- Как? – Я опешила. – Куда смотрит твоя мама? Пойдём со мной!

Мы вернулись обратно к рынку, и около палатки с выпечкой основательно закупились сдобой. Девочка доверчиво держала меня за руку и радостно глазела, как я наполняю корзину продуктами.

- Как тебя зовут? – спросила я у своей неожиданной спутницы.

- Эстерсита, - зачарованно ответила она, выхватив из корзины рогалик. Мне показалось, что она проглотила его целиком в ту же секунду.

У меня защемило сердце. Не знаю, какая тут система социальной защиты детей, но работает она из рук вон плохо.

- Пойдём к мясному прилавку.

Замурзанное личико Эстер осветила улыбка, исполненная чистого детского восторга.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌- Расскажи, как твоя мама допустила, чтобы ты столько голодала?

- Разве это долго? – искренне удивилась она. – Как-то раз нам целую неделю не было что есть. А мать Мартианна мне не родная. Она владелица приюта.

- Кто же вас финансирует, если дети неделями голодают?!

- Что такое «финансируют», госпожа?

Я вздохнула, расплачиваясь за несколько запеченных кусков свинины, и складывая их в корзину. Денег, что дал Ольгерд, хватило бы ещё, чтобы накормить какую-нибудь небольшую деревушку.

22

Наполненную до краёв корзинку я отдала Эстерсите. Девочка сияла и без конца благодарила меня за доброту и щедрость. У меня разрывалось сердце от мысли, что ребёнок так счастлив, просто получив еду. Мы договорились иногда встречаться в центре площади около городской ратуши – на том и распрощались. Она юркнула за ближайший поворот и исчезла за ним, но, спустя несколько секунд выглянула обратно и радостно помахала мне. Я улыбнулась ей: улыбка получилась натянутой. Не сомневаюсь, что она отнесёт корзину в свой приют, где её отберут старшие дети, или же сама владелица. Если она, по словам Эстерситы, может её отлупить, значит, точно способна отобрать еду у ребёнка.