Алайцы на Айгоне

  Скоро он заработал репутацию 'консерватора'. Такие, как он, становились предметом насмешек и язвительных комментариев прогрессивной печати - им, дескать, 'нужны не умные, нужны верные'. От него отвернулась родня, закрылись двери домов, куда он был ранее вхож, перестали здороваться многие знакомые. А общения с другими, видевшими в нем 'героя и надежду нации' Лугс сам старательно избегал. Из настоящих друзей остался только Дигга, более известный по лицейской кличке Гепард. Да и он старался вернуть Лугса на путь истинный, убеждая, что опасно не просвещение, а отсутствие в этом руководящего начала и соответствующей системы: 'Враг не образованный человек, враг - интеллектуал, усомнившийся и неверующий в государственное благо!'

  После лицея, кстати, Гепард пошел в воспитатели - создавать новую элиту из подзаборных мальчишек, так, чтобы в них парадоксальным образом совмещались беспрекословное повиновения с научными знаниями и навыками самостоятельности в действиях. А какие надежды подавал Дигга, сам маршал Нагон-Гиг приглашал его в свой Генеральный штаб! Вот так погиб военный гений из-за дурацкой педагогики. Может, и вышел бы в гепардовой затее толк, не сгори он без остатка со всеми своими курсантами в Большую войну. Тоже ведь додумались - бросить курсантов элитной школы под гусеницы имперских бронеходов!

  Да и сам Лугс в ту войну уцелел чудом. В первый же день авиагородок, где размещался его полк 'воздушных охотников', проутюжили имперские 'алайбомберы'. Десять лет готовились к появлению вражеских авианосцев, налетам палубной авиации, а в результате проглядели массированный удар с севера сверхдальних бомбардировщиков. Повезло, что был в увольнительной. Вернулся, когда на аэродроме догорали сотни машин. Остатки полка спешно перебросили к границе. Работали штурмовиками. Тут уж было не до рыцарских воздушных дуэлей, крылья легких машин гнулись от подвешенных бомб - лишь бы взлететь и атаковать огрызающиеся огнем имперские позиции. Каждый раз из вылета возвращалось меньше половины пилотов.

  Когда пришла его очередь, еле-еле успел выпрыгнуть из горящего самолета. Затем был госпиталь и ускоренная переподготовка. Фронт стабилизировался, и теперь уже алайские многомоторные 'орлы свободы', наспех склепанные на подземных заводах, обращали неприятельские города в руины, несли возмездие на землю Империи. Лугс первым сбросил на Эстор термическую бомбу, превратив Зимний императорский дворец в огненное озеро. Тогда он принес домой на руле обломок винта таранившего его имперца.

  Как-то во время очередного ночного вылета пришло радиосообщение о восстании черни. Авиабазу захватила собственная взбунтовавшаяся обслуга. Повернул с полдороги, вывалил бомбы на казармы бунтовщиков и ушел на запасной аэродром. Там, к счастью, остались верными отечеству и престолу. Среди летного состава революционеров оказалось мало, в авиацию холопов всё же старались не брать. Так что господство в небе было целиком у людей герцога. Воздушные силы Империи, где тоже боролись с мятежами, держали нейтралитет, а иногда даже помогали налетами на инсургентов.

  Когда залили напалмом последние гнезда революционной заразы, Лугс думал подать в отставку, уехать в отдаленное имение и спокойно доживать там свой век, обложившись старинными книгами. Увы, мятеж оставил ему один баронский титул. Чтобы содержать многочисленную, неприспособленную к трудностям жизни родню пришлось продолжать службу. Он перешел в Стратосферную эскадру - летать так высоко, чтобы все внизу казалось мелкими и несущественными. И потекли себе годы обыденной летной работы. Не успеешь освоить один самолет, как ему на смену приходит новый. Немного разнообразия в служебную рутину вносили рекордные перелеты. Сам герцог поручал ему исполнение таких заданий. На счету Лугса было даже две кругосветки. Но что такое недельный рейс вокруг экватора или через оба полюса с десятком воздушных дозаправок, если ракета тратит на орбитальный виток всего полтора часа.

  Как-то ему предложили попробовать себя с принципиально новой техникой. На всякий случай отказался. В то время только и говорили о бомбовозе с атомными моторами. Шутили, что такой может не бояться вражеской ПВО, потому что вреда от сбитого самолета будет больше, чем от любой бомбардировки. Потом, когда разъяснили, что речь о космических полетах, дал согласие. Всё же - чуть дальше от земли, ближе к небу. В отряде космонавтов молодежь поначалу отнеслась к нему просто как к старому инструктору по пилотажу. Потом оказалось, что его опыт посильней их юношеского задора, да и барокамеру с центрифугой никто из молодых не переносил так, как он. Лугс попал в десятку, потом в тройку кандидатов для первого полета, но их всех опередил имперец, барон Грогал. Космонавт Гиганды номер один.