Аламазон и его пехота

Эй, Дутари, зачем любить свою мать,
Грязнуля Первый — опора твоя!

Придворные, сидя у достарханов, вовсю ели и пили, делая остановки, чтобы хором произнести славословие Грязнуле Первому или похвалить музыку и стихи.

Увидев, что начальник тайной службы демонстративно направился к владыке, всем своим видом словно говоря: «Вы тут пируете, а я занят государственными делами!» Музыканты, которые собирались было заиграть после Дутари, опустили инструменты. Тогда и остальные гости перестали жевать и навострили уши, желая услышать, что за скандальное известие принес сюда Фискиддин Фискал. Бурбулит Идрис Ибрагим, грозно топорща усы, встретил Фискиддина угрожающим взглядом — у как он посмел нести весть владыке, не передав ее предварительно ему, главному визирю?! Но Фискиддин недаром был опытным придворным. Упав перед владыкой и едва не касаясь своей головой его парчового сапога, он заговорил:

— Самый умный и справедливый изо всех владык, разрешите пожелать Вам удачи, Вам и священному Ослу кланяется покорный слуга Фискиддин Фискал!

— Ладно, говори, чего у тебя там, — сказал молодой падишах, вытирая нос рукавом.

— По тайному поручению вашего любимого визиря Бурбулита Идриса Ибрагима мною на всякий случай была устроена засада возле Горячей пещеры и Зеленой глыбы. И он был прав — мы поймали двух хорошо обученных и вооруженных неизвестным оружием лазутчиков.

Увидев, что Бурбулит поблагодарил его взглядом и усы его опустились, что означало хорошее настроение, Фискиддин продолжал:

— Поскольку их вторжение могло принести большой вред нашей стране, наши доблестные стражники, задержавшие их, достойны того, чтобы каждого из них одарили тридцатью баранами!

Грязнуля Первый нерешительно посмотрел на дядю. Бурбулит знал, что начальник тайной канцелярии даст каждому стражнику по барану, а остальное возьмет себе. Но разве не так поступал каждый придворный? И он в знак согласия кивнул головой.

— Наградить-то мы наградим, — шмыгнул носом владыка. — Но сперва ты покажи нам этих самых… По знаку Фискиддина сарбазы втолкнули в зал Аламазона и Ишмата. Все внимание обратилось на них. Некоторые, с негодованием показывая на Аламазона, восклицали: «В темницу его!» Ишмат почти не отличался от остальных, и по его адресу выкриков было меньше. Мальчиков подвели к падишаху.

— Так они почти мои ровесники! — заговорил Грязнуля Первый. — И на тебе — лазутчики! Ты… — он ткнул пальцем в Ишмата, — кажешься мне неплохим мальчиком. Почему занимаешься таким делом? Другой работы не нашел, что ли?

Ишмат стоял в замешательстве. Огромное количество снеди привело его в состояние восторга, но страх перед падишахом сковывал его.

— Отвечай, негодяй, хотя ты не стоишь того, чтобы владыка тратил на тебя слова! — крикнул Бурбулит.

— Совсем он не шпион, — вмешался Аламазон, — Вы же видите — ему нравятся ваши порядки, он хочет быть таким же грязным, как и все здесь…

«Эх, пропадай моя голова! — думал он тем временем. — Может, спасу хоть Ишмата».

Ишмат, обрадовавшись спасительной лазейке, которую предложил ему Аламазон, завопил:

— Да, я хочу быть такими, как все здесь! Потому и пришел сюда!

— Значит, вы пришли сюда, потому что услышали обо мне? — с важностью спросил Грязнуля Первый.

— Совершенно верно! — подтвердил Ишмат.

— Вот видите, слава обо мне разносится все дальше и дальше! — горделиво подбоченился юный владыка. — И этот мальчик мне нравится!

Опасаясь, как бы и Аламазон какими-нибудь хитрыми словами не вкрался в милость владыки, Фискиддин Фискал стал кричать на него;

— Ну, а ты, если ты тоже хотел жить в нашей благословенной стране, почему пришел сюда умытым, а? Ты нас не проведешь, подлый чистюля, мы знаем, кто ты таков!

— Я лазутчик, это правда, — чтобы не слышать его визгливого голоса, быстро откликнулся Аламазон.

Начальник тайной службы с облегчением выпрямился и с надеждой посмотрел на Бурбулита.

Понимая, чего от него ждут, Бурбулит попробовал нажать на племянника;

— И этот тоже врет! Он просто более хитрый лазутчик, — воскликнул он, тыча пальцем в Ишмата.

— Нет, дядя, я чувствую — он из нашей породы! — капризно закричал Грязнуля Первый. И он начал задавать Ишмату вопросы:

— Мыться любишь?

— Нет! — чистосердечно ответил Ишмат.

— Вот видите! — еще сильнее обрадовался владыка, — А учиться?

— Тоже нет!

— А вкусное любишь?

— Еще бы!

— Никакой он не шпион! — все более восхищаясь Ишматом, заявил Грязнуля Первый. И он задал последний вопрос:

— А кто я такой?

— Вы… Вы… самый добрый, самый заботливый… окрыленный благосклонными словами, Ишмат готов был целовать этого грязного, в потрепанной чалме и почерневшем халате мальчишку. — Вы… мой старший брат!

— Негодяй! — закричал Бурбулит. — Ты называешь братом того, кто управляет целой страной. Понимаешь ты, что говоришь, пузатый ты голодранец?

— Не трогайте его! — закричал владыка. — Вы видите — бедняга надеется на меня. И он специально прибыл сюда, чтобы во всем подражать мне. За что же его заключать в темницу?

— Как вы милостивы, о властелин!