Алан (СИ)

Сладкий. Алан всегда был самым сладким и желанным. Даже спустя столько лет после нашего знакомства, а ведь минуло почти десять, я любила его разве что сильнее прежнего.

Нет, я не понимала тех, кто говорил, что чувства угасают, и страсть нужно поддерживать. Супругом я не могла насытиться с тех самых пор, как мы поженились.

— Все равно нет, Тася, — пробухтел Алиев, не пытаясь увернуться от моих поцелуев.

Упрямство мужа не знало границ. Он редко мне в чем-то не уступал, но если не уступал, то это было чем-то грандиозным. Уломать его вне постели не представлялось возможным. Вот я и пыталась это сделать с утра пораньше.

— Ну почему? Ты должен сдаться! — упрямо хмыкнула я, спускаясь поцелуями к груди.

Я понимала, почему он так твердо держался своего «нет», но все равно считала нужным поступить по-другому.

Да, я знала, что он все еще не может простить свою мать, на этом фоне и с отцом отношения становились все хуже и хуже, но я пыталась изо всех сил примирить их семью. Слишком много времени прошло, слишком много боли все мы испытали, чтобы продолжать эту тихую, незримую вражду и дальше.

Не скажу, что я любила его мать, нет, но… и ненависти к ней у меня тоже не было. Она была неправа — это все, что я четко понимала. И она мать, которая поступала так, как считала нужным для благополучия своего единственного ребенка. Кто знал, как поведу себя я спустя двадцать лет со своим сыном?

— Алиму исполняется полгода. Я хочу, чтобы он знал своих бабушку и дедушку. Хотя бы с одной стороны.

— Вот именно! — Алан бросил на меня сощуренный взгляд. — А где твои-то? Можно ведь их включить в жизнь нашего сына?!

— Да, конечно!

— А что? Мать вроде бы больше не за границей, отец бросил пить. Чем не идеальные бабка и дед?

— Ага, только премии года не хватает! И вообще, не переводи стрелки, Алиев!

Он тяжело вздохнул и поднялся на подушках, облокачиваясь на спинку нашей необъятно большой кровати. Я последовала за ним и поспешно уложила голову ему на грудь.

— Слушай, Тась, ты ведь понимаешь, что нам не быть одной большой и счастливой семьей? Моя мать до сих пор на дух тебя не переносит. Она считает, что ты виновница всех моих бед и та самая «шайтанка», которая разрушила мой брак с ее любимой Марианной.

— Она может ошибаться, но это не значит, что я имею право ее не уважать. Она твоя мать, Алан, а я твоя жена. Мне нужно найти с ней общий язык, иначе никак, — я только пожала оголенным плечом, в которое получила нежный поцелуй.

— Она все еще говорит о тебе гадости за спиной. Папа рассказывал, — признался супруг.

— Пускай говорит, я все равно буду стараться ей понравиться.

— Да почему?

— Потому что когда-то она родила тебя. Потому что она — твой родитель. Потому что теперь я и сама мать, и понимаю, что пойду на самые невероятные вещи, чтобы мой сын был счастлив.

— То есть до рождения Алима ты не чувствовала себя матерью? — Я подняла на него взгляд. Алан снова сощурился.

— Перестань, это удар ниже пояса! Ты же знаешь, как сильно я люблю близнецов.

Алиев снова вздохнул и кивнул головой, откидываясь на подушках.

В Амире и Залине я не чаяла души, мелкие бесята это прознали и начали вить из меня веревки. Сам Алан тоже мало в чем мог им отказать, и мы постоянно спорили, кому из нас быть «плохим копом». Никто не желал для себя этой роли.

— Я понимаю, почему ты злишься. Я тоже все еще немного злюсь. — Я немного отстранилась от супруга и заглянула ему в глаза. Протянула руку и провела нежно по чуть заросшей щеке. — Она источник нашей разлуки. Тебе так кажется. И мне иногда тоже. Но потом я вспоминаю наше с тобой собственное поведение и прихожу к выводу, что мы сами во всем виноваты. Твоя мать просто подала нам повод и все. Не сделай это она, сделал бы кто-то другой. Пусть и иначе. Да, может быть, все сложилось не идеально, но смотри, куда мы пришли. Неужели ты бы хоть что-то изменил в нашей сегодняшней жизни?

— Нет.

— Мы не готовы были к браку в первый раз. Да, любовь пришла сразу, а вот уважение, понимание, желание и умение терпеть, уступать… Ты сбежал после первых трудностей, я решила, что начать с вранья — лучшая идея. Что угодно другое все равно бы развалило наш брак.

— Может быть… — задумчиво протянул супруг.

— Мне намного больше понравилась наша вторая свадьба, — я тепло улыбнулась, вспоминая, как мы скромно расписались в ЗАГСе во второй раз. Пусть в тот день не было ни пышного, дорого платья, ни роскошного банкетного зала, ни сотен приглашенных, зато я стала самой счастливой женщиной в мире.

Нет, конечно, Алан предлагал закатить пир на весь мир, но я никогда не любила подобное хвастовство и бахвальство. Мне достаточно было счастья в тишине.

После развода со Святославом, который Алиев все-таки сумел устроить, это стало возможным. Как я узнала позже, стоило ему это немалых денег. Очень больших, если быть совсем честными.

Мне все еще было стыдно, когда я вспоминала обо всем, через что прошла с Шевченко. Глупо, конечно, вышло. И расплатились мы с Алиевым оба. Я — морально, он — материально.