Алана Инош

Вода в ванне остывает, а я сижу на кухне и жду, не позвонят ли снова. От таблеток мутится в голове, клонит в сон, слегка подташнивает. Тошнота усиливается, становится нестерпимой, и я больше не могу. Я бегу в ванную и блюю. Не до конца растворившиеся таблетки, не могу сосчитать, сколько. В глазах мутится. Я повинуюсь властному приказу организма: избавься от этого. Я пью воду из-под крана, долго пью, пока опять не начинает тошнить. Надавливаю на корень языка, желудок подскакивает и выплёскивает наружу воду вместе с таблетками. Струсила, качает головой Ничто. Да, я струсила, и этим я горжусь.

Звонок пробивается ко мне, как сквозь толстый слой ваты. Я поднимаю трубку, но там длинный гудок, и я соображаю, что взяла не тот телефон: звонит мобильный. На подгибающихся ногах я плетусь в комнату. На дисплее высвечивается «Альбина». Припоминаю: мы не виделись неделю, потому что я сказалась больной, но она звонила мне. Но последние три дня я перестала отвечать на звонки на мобильный, выключила и стационарный телефон. А сегодня утром папа это заметил и включил его снова.

Не знаю, почему, но я всё-таки отвечаю. Язык еле ворочается в моём пересохшем рту.

– Да…

Её голос:

– Настя, это ты?

– Да, Аля…

– Что у тебя с голосом? Тебе плохо?

Я не могу говорить. Оттого, что я вдруг услышала её голос именно сейчас, на глаза наворачиваются слёзы, в горле невыносимо саднит. Безумно хочется плакать. Ведь я люблю её. И она сказала, что тоже любит меня.

– Настенька! Почему ты не отвечаешь на звонки? Я беспокоюсь… Как ты, как себя чувствуешь?

Я говорю правду:

– Паршиво…

– Настя, у тебя голос такой, будто ты после наркоза! Что с тобой?

– Не знаю, наверно, это из-за таблеток…

– Каких таблеток? Господи, малыш, чего ты наглоталась?!

– Да нет, я уже… Уже… – Не могу построить из слов нормальное предложение. То ли слова забыла, то ли грамматику.

– Настенька, жди меня, я буду у тебя через полчаса!

Я хотела сказать, что уже выблевала все или почти все таблетки, но она уже разъединилась. Сердце сжимается от пронзительного: я люблю. Я сижу на кухне на подоконнике, смотрю на слякоть и грязь, на остатки золотого убора на оголяющихся ветках, на суетливо мелькающие на дороге машины, на серое небо, а сердце тепло и мучительно ноет: я люблю. Нож забыт на краю ванны, вода остыла, а я сижу, спасённая, жду и люблю её.

Глава 2. Парик. Поцелуй

Флешбэк

Показав мне в первый день знакомства свои рубцы под тёмными очками, Альбина, по всей вероятности, испытывала меня. Затем последовало испытание ромашкой и телефоном, которые я успешно прошла, но это было ещё не всё. Через три дня состоялось испытание париком.

В течение всех этих трёх дней я ни на минуту не переставала думать о странном происшествии, которое привело к ещё более странному знакомству. Среди моих знакомых ещё никогда не было людей, подобных Альбине; более того, она была, скорее всего, уникальна в своём роде. Мои представления об образе жизни слепых инвалидов оказались ошибочными: как выяснилось, они вовсе не обязательно должны были безвыходно сидеть дома, а могли и разъезжать в роскошных джипах с водителями-«шкафами», и иногда в их власти было обеспечить доступ в кабинет врача бесплатного учреждения без страхового полиса силой шуршащих бумажек, вложенных в паспорт. И я даже не подозревала, что иногда бывает достаточно только звука голоса, чтобы почувствовать: это твой человек. Но вот странность: это оказалась женщина, да ещё и слепая.

Так о чём я? Ах, да, испытание париком. В семь часов вечера раздалась мелодия телефонного звонка, а на экране высветилось «Альбина». Не скажу, что я не поверила своим глазам, но по моей коже пробежал лёгкий холодок волнения, когда я прочитала это имя. «Встретимся», – облетел последний лепесток ромашки, и я сказала:

– Да.

Низкий, прохладный и щекочущий, как ледяная минералка, голос сказал:

– Настенька… Привет. Это я… Если помнишь.

Странно предположить, что я могла забыть её джип, её Рюрика и её ромашку, предсказавшую нам новую встречу. И было бы ещё более странно, если бы я, услышав её голос, моментально выдала в ответ что-нибудь остроумное и приятное. А выдала я следующее:

– Спасибо за персики… Очень вкусные.

– А конфеты? – тут же поинтересовалась она с явно слышимой в голосе улыбкой.

– И конфеты тоже, – сказала я.

Она сказала:

– Ну, вот мы и снова разговариваем. Знаешь, а я очень боялась тебе звонить.

– Почему это? – удивилась я. Она не производила на меня впечатление робкого человека.

– Сказать откровенно? Я боялась, что ты пошлёшь меня подальше, – ответила Альбина.

– Отчего же? – засмеялась я. – После такого вкусного подарка просто невозможно послать кого-либо.

– Я рада это слышать, – отозвалась Альбина. Ты сейчас не слишком занята?

– Да ничем особенным я не занята, – ответила я.