Alana Inosh

Я неторопливо заварила зелёный чай с жасмином – самое то после ванны и ароматерапии. С Андрея мысли переключились на мою новую знакомую, визитка которой лежала на тумбочке в спальне. Как там её фамилия?.. Греческая какая-то. Василиади? Киприади? Аромат жасмина переплетался с длинными сверкающими прядями её волос, смешивался с простым, солнечным и терпким запахом полевого букета на столе… Какого всё-таки цвета у неё глаза? Гм. Странно, почему она так будоражит меня? И такое ощущение, как будто я её знала когда-то давно…

Я царственно возлежала на диване с чашкой чая, когда позвонила Танюшка. Они с Настюхой собрались по магазинам – не хотела ли я составить им компанию? В «Кристине» как раз – распродажа.

– Ммм, – с неохотой промычала я, по-кошачьи потягиваясь. – Танюш, я щас немножко не в настроении… Лениво как-то. Да и после вчерашних возлияний…

– Кстати, – затараторила Танюшка. – Что там у тебя с Андреем? Не помирились? Он вчера сам не свой был после твоего ухода. Мы тоже беспокоились, между прочим! Попёрлась куда-то – одна, пьяная, среди ночи…

– Да ладно, – небрежно перебила я. – Ничего со мной не случилось. Если б случилось, мы бы с тобой сейчас не разговаривали, сама понимаешь. Андрюха звонил только что… Я в ванной была. Перезвонит, если надо. Фиг с ним.

– Ну-у, – неодобрительно протянула Танюшка, – я бы таким парнем не разбрасывалась.

Я фыркнула.

– Тоже мне, сокровище. На каждую юбку слюни пускает.

– Слушай, подруга, ты вчера родилась, что ли? – сказала Танюшка. – У всех мужиков такая натура – кобелячья. Пусть пускает слюни, но любит-то он тебя и возвращается всегда к тебе, а не к кому-то там!

– Ну, нет, – твёрдо ответила я. – Меня такой промискуитет не устраивает.

– Чё? – не въехала Танюшка.

Я, посмеиваясь, перевела на русский матерный:

– Бл*ство, блондинкО ты моя! Пополняй словарный запас. Я не желаю быть четвёртой женой в гареме, я хочу быть первой и единственной.

Танюшка хмыкнула – то ли обиделась на «блондинку», то ли что-то другое.

– Значит, не пойдёшь с нами?

– В другой раз, Тань, – ответила я. – Сегодня правда как-то не в настроении.

– Ну ладно, чмоки.

После этого бестолкового разговора моё настроение окончательно скисло, а от внутреннего покоя не осталось камня на камне. Так захотелось чего-нибудь хорошего, проникновенного, чтоб душа умылась росою слёз и улетела в райские кущи – хоть вой. Музыку, что ли, поставить какую-нибудь соответствующую?

Я перебирала диски, когда в дверь снова позвонили. Вздохнув, я пошла открывать.

На пороге стоял шикарный голубоглазый шатен, фигуристый и в меру подкачанный, в белой рубашке поверх такого же цвета футболки, в просторных светлых летних брюках и с алой розой в руке.

– Привет, Андрюш.

Впустив его, я пошла на кухню, он с розой – за мной.

– Алён… Я знаю, я – сволочь…

– Похвальная самокритика, – хмыкнула я, ставя чайник.

– Котён… – Он попытался меня обнять.

Я мягко вывернулась – якобы за вазочкой. Стараясь не смотреть на него, я налила воды и поставила розу. Мне и не нужно было его видеть, чтобы знать, что сейчас он старательно делал щенячьи глаза.

– Котён, зачем ты ушла вчера? Я места себе не находил всю ночь, звонил тебе… Думал, с тобой что-то случилось.

– Как видишь, я в порядке, – сухо сказала я. – Теперь ты можешь быть спокоен.

– Коть, ну… Я знаю, что я виноват. Но зачем было ТАК…

Я вскинула глаза.

– А ТАК, как ты вчера – зачем было? Ладно, проехали. Старая история… Она – твоя одноклассница, вы сто лет не виделись, и так далее, и так далее… Чай, кофе?

Он слегка опешил.

– Да всё равно… Что сама будешь, то и мне.

Я достала пачку чёрного чая. А Андрей вдруг спросил:

– А это что за веник?

Он только что заметил на кухонном столе букет Аиды. Сквозь деланное равнодушие в его голосе прозвенели льдинки.

– За городом нарвала, – ответила я, чувствуя, как в животе растекается тепло морального удовлетворения. Пусть и он побывает в моей шкуре.

– Так… – Сунув руки в карманы, Андрей подошёл к окну. – Когда это ты успела побывать за городом?

– Ночью, – сказала я, ничуть не солгав. – А в мобильном села батарея, потому ты и не мог дозвониться. Ещё вопросы будут?

– Да. И что ты там делала?

– Дышала свежим воздухом, думала о жизни, – хмыкнула я.

– Одна?

Что-то заставило меня солгать:

– Да.

– И цветов ты, значит, нарвала себе сама?

– Именно.

Я еле сдерживалась, чтобы не засмеяться. Но смех этот был невесёлый, отягощённый чувством предельной усталости и тоской по озеру, по соснам, по песку. Как же мне снова хотелось туда! И желательно – без Андрея. Но впереди была рабочая неделя – пять бесконечных дней, и о том, чтобы выбраться туда, раньше следующей субботы нечего было и думать. Мне казалось – не доживу.

– Хм-м-м, – промычал Андрей. – Так-так-так… Ну, ладно. Я, конечно, тоже не святой…

– Что значит «тоже»? – перебила я. – Ты на что намекаешь?