Аластор-2262 (Сборник)

— Скажи мне, где деньги? Бандольо нянчиться не станет. Он пошлет сюда своих людей, и они растерзают меня… Где, скажи, умоляю, где? Деньги забрала Дьюссана, да?

Глиннес больше уже не мог изводить Акади. Подтолкнув ногой обернутый фольгой пакет, он произнес:

— А это что?

Акади схватил пакет и разорвал фольгу. Затем посмотрел на Глиннеса с укоризной и благодарностью одновременно.

— Как это низко — так долго мучить, водя за нос!

Глиннес ухмыльнулся.

— И что теперь вы станете делать с этими деньгами?

— Как и раньше — ждать инструкции.

Глиннес повернулся к Глэю.

— А ты что скажешь? Все еще, кажется, в фаншерах?

— Естественно.

— А как там ваша штаб-квартира или центральная лаборатория, запамятовал, как вы это называете? — но ты знаешь, что я имею в виду.

— Мы застолбили довольно крупный участок свободной земли не слишком далеко отсюда, в самом начале долины Кароаш.

— В самом начале? А это случайно не Долина Ксиан?

— Долина Ксиан почти рядом.

— Странный выбор, — заметил Глиннес.

— А что тут странного? — возмутился Глэй. — Земля там свободная, никем не занятая.

— Если не считать треванской птицы смерти и неисчислимого множества душ упокоившихся с миром треван.

— Мы не будем нарушать их покой, а уж они и подавно не станут нарушать наш, в этом я нисколько не сомневаюсь. Мы, можно сказать, будем делить эту землю с ними на паритетных началах.

— А где же тогда мои двенадцать тысяч озолов, если земельный участок обошелся вам совсем дешево?

— Забудь об этих двенадцати тысячах озолов. Мы уже достаточно полно обсудили этот вопрос.

Тем временем Акади уже спрыгнул в свой катер.

— Уходим! Надо вернуться ко мне до того, как на реке появятся грабители.

Глава 17

Глиннес провожал катер взглядом до тех пор, пока он не исчез, время от времени, по привычке, бросая взоры на небо. Хмурые тучи громоздились у далеких горных вершин, зловеще выглядя в лучах недавно взошедшего солнца. Воды Пролива Эмбл казались тягучими и безжизненными. Остров Эмбл вырисовывался на их розовато-лиловом фоне размытым наброском, выполненным угольным карандашом. Глиннес поднялся на веранду и устроился поудобнее в одном из своих любимых соломенных кресел. События прошлой ночи — такие богатые и драматичные, теперь казались смутным фантастическим сном такого рода, воспоминания о котором не доставляли удовольствия. Какими бы ни были подлинные побуждения, которыми руководствовалась Дьюссана, в них все-таки была какая-то доля искренности. Он мог высмеять ее и отправить домой разгневанною, но никак не пристыженною. Каким совершенно иным все казалось при пепельном свете дня!.. Он даже вскочил на ноги, с досадой осознав, по какому опасному для его душевного спокойствия руслу направился ход его мыслей. За работу! Очень многое нужно сделать. Собрать мускатные яблоки. Пойти в лес и набрать различных трав и кореньев, используемых для приправ, и заняться их просушкой. Наметить на углу участок для будущего огорода и вскопать его. Отремонтировать сарай, который вот-вот рухнет. От одного перечисления в уме тех дел, что предстояло сделать в самом ближайшем будущем, он устал настолько, что его стало клонить ко сну. Ноги сами завели его в дом, где он тотчас же свалился на диван.

В полдень его разбудил стук капель легкого дождичка. Глиннес укрылся плащом и, продолжая лежать, погрузился в раздумья. Из ума не уходила какая-то едва осознаваемая, но неотвязная мысль, вопрос, требовавший к себе самого пристального внимания. Хассэйдная тренировка? Льют Касагэйв? Акади? Глэй? Дьюссана? В самом деле, как теперь быть с Дьюссаной? Она пришла, затем поспешно скрылась и больше уже никогда не будет украшать волосы желтым цветком. Хотя, впрочем, почему бы не продолжать ходить с ним, чтобы скрыть случившееся от Ванга Дроссета? С другой стороны, рискуя навлечь на себя его гнев, она может чистосердечно признаться ему во всем. Причем, именно это вероятнее всего, представив несколько видоизмененную версию своих ночных приключений. Такая возможность, поначалу прочувствованная только его подсознанием, теперь вызывала у Глиннеса настоящую, четко осознанную тревогу. Он поднялся и прошел к двери. Серебристая изморозь затрудняла видимость, однако, как ни вглядывался Глиннес, никаких лодок в Проливе Эмбл не обнаружил. Треване, вечные странники по натуре, считали дождь дурным предзнаменованием. Даже жажда возмездия не сдвинет тревана с места, когда идет дождь.

Порывшись в кладовке, Глиннес нашел в кладовке тарелку студня из вареных моллюсков и съел его без всякого аппетита. Дождь совершенно неожиданно прекратился, и Пролив Эмбл залил яркий солнечный свет. Глиннес вышел на веранду. Весь окружающий мир казался посвежевшим после небольшого купания, всюду виднелась живительная влага, прояснились цвета, воды пролива отбрасывали яркие блики, очистился воздух, искрилось голубизной безоблачное небо. При виде всего этого Глиннес ощутил душевный подъем.